Инсомния у коморбидного пациента с нарушением мозгового кровообращения

Инсомния — одно из самых часто встречающихся расстройств сна в общей популяции [1, 2]. Пациенты с инсомнией, несмотря на адекватные условия и достаточное время для сна, испытывают трудности с началом и/или поддержанием сна и/или слишком ранними пробуждениями на следующий день [3, 4]. Персистирующие расстройства сна неизбежно отражаются на дневном функционировании и могут приводить к временной или длительной потере трудоспособности, и зачастую являются причиной нестандартных и аварийных ситуаций [5]. Инсомния выявляется примерно у 50% пациентов первичного амбулаторного звена, но крайне редко (только в 6% случаев) является главной жалобой, приводящей пациента к врачу [6]. Данный феномен объясняется тесной связью инсомнии с развитием и прогрессированием различных коморбидных заболеваний, включая неврологические [2, 7]. Так, наличие хотя бы одного заболевания увеличивает риск инсомнических жалоб в 2,4 раза, а 4 и более коморбидных заболевания повышают этот риск в 10 раз [8]. В среднем, пациенты с инсомнией имеют 3,2 сопутствующих заболевания [9].

В практике невролога инсомния является частным спутником хронических форм нарушений мозгового кровообращения [2, 7]. Жалобы на трудности засыпания или поддержания сна предъявляют до 97% пациентов с цереброваскулярными заболеваниями, и в большом количестве случаев это пациенты с диагнозом дисциркуляторная энцефалопатия (ДЭП) [10]. По мере прогрессирования ДЭП и снижения критики к своему состоянию количество жалоб пациентов значительно уменьшается, что делает проблему более труднодиагностируемой [11]. Между тем, инсомния является важнейшим фактором, увеличивающим риск развития инсульта более чем в 2 раза [12]. Среди пациентов, перенесших инсульт, инсомния выявляется более чем в 50% случаев, причем у каждых двух из трех пациентов нарушения сна отмечались и до острого нарушения мозгового кровообращения [13].

Инсомния у пациентов, перенесших инсульт, является неблагоприятным фоном для проведения дальнейших восстановительных мероприятий и негативным прогностическим фактором [2, 14]. У пациентов с сохраняющимися нарушениями сна через 1 год после инсульта выше риск развития депрессии, тревожных расстройств, инвалидности, они имеют меньше шансов вернуться к профессиональной деятельности [15]. Инсомния после впервые перенесенного инсульта также ассоциирована с увеличением риска смерти от всех причин [16].

Высокая распространенность инсомнии и ее тесная взаимосвязь с хроническими и острыми нарушениями мозгового кровообращения требует активного выявления нарушений сна в рутинной практике и назначения своевременной и адекватной гипнотической терапии [2, 4, 5]. Выбор препарата для лечения инсомнии в неврологической практике нередко представляет собой существенную проблему, поскольку нарушения сна могут сочетаться с патологией нервно-мышечной передачи или синдромом обструктивного апноэ сна, которые являются противопоказанием для некоторых снотворных препаратов, например, группы бензодиазепинов [17, 18]. Кроме того, у пациентов с неврологическими нарушениями чаще отмечаются побочные эффекты снотворных препаратов, что, по всей видимости, связано с особым состоянием медиаторных мозговых систем. В первую очередь речь идет о бензодиазепинах и барбитуратах, для которых характерны такие осложнения, как атактический синдром, мнестические расстройства, лекарственный паркинсонизм, дистонические синдромы, деменция и др. [17]. В то же время, назначение пациентам с нарушениями мозгового кровообращения снотворных препаратов с благоприятным профилем безопасности, органично нормализующих фазы сна, может значительно облегчить состояние пациента и благотворно отразиться на течении коморбидных заболеваний [5, 7, 19, 20].

Инсомния у коморбидного пациента с хронической ишемией мозга

Дисциркуляторная энцефалопатия представляет собой диффузное многоочаговое поражение головного мозга с участками глиоза, некроза, кистозными и ишемическими изменениями [21]. В зависимости от выраженности и распространенности морфологических изменений, заболевание может проявляться преимущественно неврологическими симптомами (головные боли, головокружения, нарушение координации, пирамидные знаки) или астеническими и психическими симптомами (повышенная утомляемость, эмоциональная лабильность, снижение внимания и памяти). Нарушения сна могут сопровождать любую стадию дисциркуляторной энцефалопатии [21]. Проведенные исследования демонстрируют, что жалобы на качество и продолжительность ночного сна высказывают 85% больных дисциркуляторной энцефалопатией [22].

Патогенетическая взаимосвязь инсомнии и ишемии мозга

Наибольшее значение в формировании и прогрессировании сосудистой патологии головного мозга имеют атеросклероз, артериальная гипертензия или их сочетание [21]. Нарушение кровоснабжения мозговых центров, в свою очередь, может отразиться на регулировании цикла сон-бодрствование [10]. Немаловажно также, что артериальная гипертензия и атеросклероз чаще всего встречаются у пожилых пациентов, тогда как в этом возрасте имеются дополнительные факторы риска развития нарушений сна [21, 23]. В частности, к ним относятся подавленное настроение и низкая физическая активность. Было доказано, что развитие инсомнии тесно связано с депрессией, когнитивными расстройствами, болевым синдромом и сердечно-сосудистыми патологиями [24]. Таким образом, жалобы пожилых пациентов на нарушения сна могут объясняться накопленным багажом соматических, психических и неврологических проблем. Распространенность же расстройств сна после 65 лет сопоставима с распространенностью сердечно-сосудистых заболеваний или сахарного диабета [21]. Таким образом, расстройства сна у пожилых людей нельзя рассматривать отдельно от состояния организма в целом, а ухудшение здоровья в пожилом возрасте – в отрыве от качества сна.

Важно также отметить, что наличие инсомнии оказывает негативное влияние на тяжесть и течение большинства сопутствующих заболеваний. В первую очередь, дефицит и плохое качество сна влияют на уровень артериального давления (АД), способствуя повышению его среднесуточных значений и нагрузки на сердце, что ухудшает прогноз артериальной гипертензии и увеличивает риск сердечно-сосудистых и цереброваскулярных осложнений, включая инсульт [2, 25, 26].

Нарушение структуры сна у пациентов с ДЭП

Нарушения сна при дисциркуляторной энцефалопатии полиморфны и характеризуются разнообразием клинической симптоматики, обусловленной прежде всего возрастными особенностями и текущими изменениями структур головного мозга [21]. Изучение характера, выраженности и распространенности расстройств сна у коморбидных пациентов с ДЭП (n=120), проведенное отечественными специалистами [10], подтвердило, что основными сосудистыми заболеваниями, обусловившими развитие неврологических нарушений у большинства больных, были АГ (у 50% больных), атеросклероз в сочетании с АГ (40%), атеросклероз (10%). При объективном исследовании сна методом полисомнографии было выявлено значимое снижение индекса эффективности сна у больных ДЭП, по сравнению с группой контроля, и значимое увеличение представленности времени бодрствования внутри сна, что соответствовало жалобам на частые пробуждения при активном направленном расспросе больных. Архитектура сна у данных больных характеризовалась повышением представленности поверхностных стадий фазы медленного сна, снижением представленности глубоких стадий фазы медленного сна и фазы быстрого сна. Данные изменения отражают снижение адаптивной функции сна, что может приводить к расстройству вегетативных и нейроэндокринных регуляторных механизмов [10]. Таким образом, результаты исследования продемонстрировали серьезную дезорганизацию архитектуры сна у больных с дисциркуляторной энцефалопатией и необходимость терапии, направленной на ее коррекцию [10, 22, 27].

Нарушения сна у пациентов после инсульта

Постинсультные нарушения сна широко распространены. Их встречаемость, по данным различных авторов, колеблется от 13,2 до 94,0% [14]. Такая высокая распространенность и разброс данных могут объясняться высокой степенью субъективности жалоб, трудностями объективной диагностики и недооценкой важности этого клинического симптомокомплекса [14, 28, 29]. После перенесенного инсульта инсомния сохраняется, как правило, достаточно долго. Так, каждый второй пациент, страдающий нарушениями сна через месяц после инсульта, продолжает ими страдать и через 6 месяцев, а у каждых двух из трех пациентов, испытывавших инсомнию спустя 6 мес после инсульта, она сохранялась и через 12 мес после инсульта [30]. Более того, у 21% пациентов без инсомнии после перенесенного инсульта она развилась через 6 мес, а у 56% из них сохранялась в течение 12 мес после инсульта [15].

Интересно, что долгосрочные последствия инсульта, такие как нарушения подвижности, познания, языка и общения, достаточно хорошо изучены, в то время как нарушениям сна во время реабилитации уделяется намного меньше внимания, несмотря на то что инсомния является фактором риска инсульта [29, 31, 32] и независимым предиктором удовлетворенности жизнью через шесть месяцев после инсульта, наряду с депрессией и тяжестью инсульта [32]. Нарушение сна после инсульта приводит к инвалидности и связано с большей смертностью [16] и снижением качества жизни [33].

Большинство экспертов в наши дни сходятся во мнении, что ранняя диагностика инсомнических расстройств у больных инсультом оправдана в силу их высокой частоты и негативного воздействия на краткосрочное и долгосрочное восстановление после инсульта и его исход. Известно, что улучшение структуры ночного сна у постинсультных пациентов (при повторном исследовании через 7–10 дней) ассоциируется с увеличением выживаемости до 100% даже в отсутствие динамики неврологических проявлений [14].

Влияние инсомнии на развитие инсульта и реабилитацию после него

Основными известными и подтвержденными факторами риска инсульта являются мерцательная аритмия, возраст старше 65 лет, АГ, сахарный диабет, гиперхолестеринемия, транзиторные ишемические атаки в анамнезе, злоупотребление алкоголем, курение и т.д. [34] Эти факторы риска, однако, способны объяснить только половину всех случаев инсульта, поэтому в последние годы рассматриваются новые факторы риска, включая маркеры воспаления, инфекции и нарушения сна [34]. Действительно, недавние исследования показали, что нарушения циркадного ритма и сна могут играть важную роль в прогнозе неврологических и психиатрических функций, а следовательно, и в прогнозе инсульта. Важно отметить, что хронические расстройства сна увеличивают вероятность развития сахарного диабета, артериальной гипертензии, дислипидемии, что бесспорно увеличивает вес инсомнии как фактора риска инсульта и его рецидивов [12, 35], частота которых составляет 13–14% в течение первого года и 6% в последующие годы [36].

Нарушения сна служат также фактором риска неблагоприятных исходов инсульта и прогностическим критерием возможности восстановления двигательных функций [14, 28, 37]. В настоящее нейрореабилитация после острого нарушения мозгового кровообращения подразумевает максимально раннюю активизацию при условии стабильной гемодинамики. Такой подход, однако, возможен и эффективен только при высокой степени активности пациента в дневные часы, что напрямую зависит от качества и продолжительности сна [14]. При наличии инсомнии нарушения процессов инициации, поддержания и завершения сна неблагоприятно отражаются на эффективности восстановительных мероприятий в периоде бодрствования. Плохой функциональный прогноз для этих пациентов можно объяснить ролью сна в нейронной пластичности и синтезе белка, а также его защитной функцией, которая включает снижение нейротоксической активности и метаболических потребностей [38].

Архитектура сна у пациентов после инсульта

Поражения, затрагивающие центральную нервную систему, будь то очаговые или диффузные, могут нарушать структуру сна [34]. Изменения в архитектуре сна после инсульта редко могут указать на место первоначального события, однако некоторые исследования показывают, например, что правосторонние инсульты в большей степени уменьшают длительность быстрого сна, а левосторонние – медленного сна [34, 39]. Согласно результатам исследований, с наиболее неблагоприятным прогнозом у пациентов в постинсультном периоде связаны следующие изменения в архитектуре сна: низкая эффективность сна, увеличение бодрствования во время сна, уменьшение продолжительности 2й стадии медленного сна и увеличение медленного, глубокого сна [34, 40, 41].

Исследование российских экспертов с участием 143 пациентов в раннем восстановительном периоде мозгового инсульта выявило высокую частоту распространенности инсомнии [14]. Примечательно, что до активного расспроса самостоятельно жалобы на нарушения сна высказывали лишь 17% пациентов, тогда как результаты последующего анкетирования обнаружили инсомнию у 58% больных. Пограничные значения отмечались еще у 25% пациентов, и только у 17% пациентов в раннем восстановительном периоде расстройства ночного сна отсутствовали [14]. Нарушение процессов инициации сна наблюдалось преимущественно у пациентов с полушарным инсультом височной и теменной областей, нарушение процессов поддержания сна – у пациентов с локализацией очага поражения ближе к стволовым структурам (глубокие отделы височной и теменной областей, базальных структур), а сочетание процессов инициации и поддержания сна в основном касалось пациентов с протяженностью очага деструкции, захватывающего более одной области головного мозга [42].

Понимание патогенетической взаимосвязи инсомнии и нарушений мозгового кровообращения дает возможность управлять факторами риска, способствующими развитию первого инсульта, его рецидивов или осложняющими процессы восстановления. Назначение снотворных препаратов даже короткими курсами может облегчить состояние пациента и дать врачу время на уточнение причины нарушения сна, подбор патогенетического лечения и внесение коррективов в терапию основного заболевания [2]. При выборе препаратов для лечения инсомнии следует также учитывать, что бензодиазепины, золпидем или седативные антидепрессанты могут вызвать побочные эффекты (седация и нейрокогнитивные изменения), ухудшающие неврологические симптомы у пациентов с нарушением мозгового кровообращения [32, 34].

Возможности терапии инсомнии у пациентов с нарушением мозгового кровообращения

Арсенал гипнотических препаратов в наши дни включает бензодиазепиновые и небензодиазепиновые ГАМКергические препараты, препараты мелатонина и блокаторы центральных H1-рецепторов [5, 7]. Бензодиазепиновые транквилизаторы отличаются мощным фармакологическим действием, однако, имеют ряд серьезных побочных эффектов в виде привыкания, зависимости, синдрома отмены [5]. Прием данных препаратов может сопровождаться чрезмерной седацией, которая тяжело воспринимается пациентами с астенией, и усилением когнитивных нарушений, что усугубляет социальную дезадаптацию [5]. Более современные препараты под общим названием «z–гипнотики» обладают более благоприятным профилем безопасности, но также могут вызывать толерантность, зависимость и абстинентный синдром [2, 43]. После прекращения приема z-гипнотика золпидема, например, пациенты могут испытывать чувство нереальности, слабость, видеть или слышать вещи, которых нет [44]. Препараты, содержащие мелатонин, играют важную роль в регуляции циркадианных ритмов, по сравнению с другими снотворными средствами, но обладают меньшим влиянием на показатели сна [7, 45].

Блокатор гистаминовых Н1-рецепторов доксиламин (Донормил®) реализует свой эффект за счет антигистаминного и антихолинэргического действия, поэтому его использование в рекомендованных дозах не связано с развитием зависимости [5, 46, 47]. Оценка профиля безопасности Донормила® в рамках различных исследований показала отсутствие каких-либо изменений когнитивной функции, кратковременной памяти и скорости реакций при его применении [48]. В отличие от препаратов мелатонина, имеющих короткий период полувыведения и действующих преимущественно на засыпание, Донормил® действует 8 часов и обладает способностью нормализовать фазы сна, поддерживая его физиологическую структуру [46, 47, 49]. Эффективность влияния на сон Донормила® не уступает таковой у z-гипнотиков, при этом препарат имеет узкий спектр противопоказаний и хорошо переносится [47, 49, 50]. Исследования продемонстрировали эффективность Донормила® в отношении как субъективных (по данным опросников), так и объективных (по результатам полисомнографии) показателей сна больных инсомнией [17]. На фоне терапии отмечалось улучшение показателей суммарной балльной оценки качества сна (на 37%), достоверное увеличение продолжительности сна, латентного времени дельта-сна, количества быстрого сна и уменьшение времени засыпания. Негативного влияния препарата на показатели дыхания во время сна отмечено не было [17].

Эффективность доксиламина (Донормила®) у пациентов с нарушениями мозгового кровообращения

Согласно данным исследований, Донормил® показывает максимальную эффективность у пациентов с грубой дезорганизацией сна, что делает его оптимальным препаратом, например, у больных дисциркуляторной энцефалопатией [5, 17, 22]. Так, исследование по изучению переносимости и эффективности Донормила® при инсомнии у больных дисциркуляторной энцефалопатией [20], охватившее пациентов в возрасте от 55 до 68 лет, обнаружило достоверное улучшение показателей качества сна на фоне приема препарата. Сократилось время засыпания, уменьшилось количество тревожных сновидений и ночных пробуждений. Сонливость и общую слабость в утренние часы пациенты не отмечали. Общая продолжительность сна после лечения приблизилась к физиологическим показателям. Нежелательных явлений во время приема Донормила выявлено не было.Это позволило авторам исследования сделать вывод о высокой эффективности Донормила® при расстройствах сна, его хорошей переносимости и возможности рекомендовать препарат для коррекции нарушений сна у больных ДЭП [20].

Еще одно исследование продемонстрировало преимущества добавления Донормила® к антидепрессантам (на примере пароксетина из группы ингибиторов обратного захвата серотонина) при лечении нарушений сна у больных с постинсультной депрессией [19]. Участники в возрасте 47-64 лет, перенесшие инсульт за 2–3 недели до начала исследования, были разделены на две группы: основную, получавшую 20 мг пароксетина в сочетании с 15 мг Донормила® на ночь, и контрольную, получавшую только пароксетин. Результаты работы показали, что комплексное применение пароксетина и Донормила® способствовало существенно более значимому улучшению показателей сна у больных основной группы на 30% с одновременным уменьшением выраженности депрессивных расстройств на 26,1% по сравнению с монотерапией антидепрессантом. Таким образом, лечение нарушений сна у пациентов с постинсультной депрессией с помощью Донормила® увеличивает эффективность применения антидепрессантов из группы ингибиторов обратного захвата серотонина [19].

Заключение

Инсомния является одним из наиболее важных, но, к сожалению, недооцененных факторов риска развития и прогрессирования хронических и острых нарушений мозгового кровообращения. Так, инсомния провоцирует и поддерживает прогрессирование дисциркуляторной энцефалопатии, увеличивает риск развития инсульта, а в постинсультном периоде затрудняет восстановление, ухудшает прогноз, качество жизни и увеличивает риск рецидива. Коррекция нарушений сна, в свою очередь, может значительно уменьшить риск развития грозных состояний и улучшить показатели выживаемости. Выбор снотворного препарата для лечения инсомнии у неврологических пациентов с дисциркуляторной энцефалопатией или последствиями инсульта достаточно ограничен. Одним из наиболее безопасных и эффективных препаратов в данном случае является доксиламин (Донормил®) – блокатор центральных Н1-рецепторов. Донормил® не вызывает привыкания, зависимости и синдрома отмены, сохраняет и нормализует естественную структуру сна, а применение препарата не сопровождается ухудшением когнитивных функций [17, 44, 48].

Литература:

1. Riemann D, Baglioni C, Bassetti C, et al. European guideline for the diagnosis and treatment of insomnia. J Sleep Res. 2017;26(6):675-700. https://doi.org/10.1111/jsr.12594
2. Полуэктов М.Г., Акарачкова Е.С., Довгань Е.В., Котова О.В., Демидова Т.Ю., Клименко А.А., Кокорин В.А., Остроумова О.Д., Остроумова Т.М. Ведение пациентов с инсомнией при полиморбидной патологии: консенсус экспертов. Журнал неврологии и психиатрии им. С.С. Корсакова. 2023;123(5 вып. 2):1–9. https://doi.org/10.17116/jnevro20231230521
3. The international classification of sleep disorders, revised. 3rd ed. Darien, Il: American Academy of Sleep Medicine; 2014
4. Полуэктов М.Г., Бузунов Р.В., Авербух В.М., Вербицкий Е.В., Захаров А.В., Кельмансон И.А., Корабельникова Е.А. Литвин А.Ю., Пальман А.Д., Русецкий Ю.Ю., Стрыгин К.Н., Якупов Э.З. ПРОЕКТ КЛИНИЧЕСКИХ РЕКОМЕНДАЦИЙ ПО ДИАГНОСТИКЕ И ЛЕЧЕНИЮ ХРОНИЧЕСКОЙ ИНСОМНИИ У ВЗРОСЛЫХ. URL: https://rossleep.ru/wp-content/uploads/2016/11/Klinicheskie-rekomendatsii-po-insomnii-PROEKT.pdf (дата обращения 24.10.2024)
5. Шавловская О.А. Применение препарата Донормил (доксиламин) в клинической практике. РМЖ. 2011;30:1877.
6. Rosenberg RP, Benca R, Doghramji P, Roth T. A 2023 Update on Managing Insomnia in Primary Care: Insights From an Expert Consensus Group. Prim Care Companion CNS Disord. 2023;25(1):22nr03385. https://doi.org/10.4088/PCC.22nr03385.]
7. Головатюк А.О., Кочетков А.И., Остроумова Т.М. и др. Инсомния как коморбидное расстройство. Терапия.2023. Т. 9. № 2 (64). С. 126-133
8. Smith L, Shin JI, Jacob L, et al. Association between physical multimorbidity and sleep problems in 46 low- and middle-income countries. Maturitas. 2022;160:23-31. https://doi.org/10.1016/j.maturitas.2022.01.007
9. Gadermann AM, Alonso J, Vilagut G, et al. Comorbidity and disease burden in the National Comorbidity Survey Replication (NCS-R). Depress Anxiety. 2012;29(9):797-806. https://doi.org/10.1002/da.21924
10. Любшина О. В., Максимова М. Ю. Нарушение сна у больных с дисциркуляторной энцефалопатией и метаболическим синдромом // Анналы клинической и экспериментальной неврологии, 2010. Том 4. № 2. С. 23–28.
11. Маркин С. П. Современный подход к диагностике и лечению хронической ишемии мозга // РМЖ, 2010, № 8, С. 445–450.
12. Silva LAS, Amaral MMD, Grassi V, Palmeira ALR. Chronic insomnia disorder as risk factor for stroke: a systematic review. Arq Neuropsiquiatr. 2022 Nov;80(11):1159-1166. doi: 10.1055/s-0042-1755227. Epub 2022 Dec 28. PMID: 36577416; PMCID: PMC9797278.
13. A. Leppavuori, T. Pohjasvaara, R. Vataja, M. Kaste, T. Erkinjuntti. Insomnia in ischemic stroke patients. Cerebrovasc Dis, 14 (2002), pp. 90-97
14. Курушина О.В., Куракова Е.А., Дементьева О.В. Инсомнии у пациентов с инсультом: возможности диагностики и терапии. Эффективная фармакотерапия. 2022; 18 (33): 14–18. DOI 10.33978/2307-3586-2022-18-33-14-18 Эффективная фармакотерапия. 2022. Том 18. № 33. Неврология и психиатрия
15. Glozier N, Moullaali TJ, Sivertsen B, et al. The Course and Impact of Poststroke Insomnia in Stroke Survivors Aged 18 to 65 Years: Results from the Psychosocial Outcomes In StrokE (POISE) Study. Cerebrovasc Dis Extra. 2017;7(1):9-20. https://doi.org/10.1159/000455751
16. Li LJ, Yang Y, Guan BY, et al. Insomnia is associated with increased mortality in patients with first-ever stroke: a 6-year follow-up in a Chinese cohort study. Stroke Vasc Neurol. 2018;3(4):197-202. https://dx.doi.org/10.1136/svn-2017-000136
17. Левин Я.И. Доксиламин (Донормил) в лечении инсомнии. РМЖ. 2006;9:704.
18. Остроумова О.Д., Исаев Р.И., Котовская Ю.В., Ткачева О.Н. Влияние лекарственных средств на синдром обструктивного апноэ сна. Журнал неврологии и психиатрии им. С.С. Корсакова. Спецвыпуски. 2020;120(9 2):46 54.
19. Маркин С. П. Депрессивные расстройства в клинической картине мозгового инсульта // РМЖ. 2008. Том 16. № 26. С. 1753–1758.
20. Смирнов А. А., Густов А. В., Желтова О. Ю. Эффективность применения донормила в лечении инсомний у больных дисциркуляторной энцефалопатией // Журнал неврологии и психиатрии им. С. С. Корсакова. 2006. № 3. С. 56–57
21. Ковров Г.В, Палатов С.Ю, Лебедев М.А, Мачулина А.И. Инсомния и когнитивные нарушения. // ЭФФЕКТИВНАЯ ФАРМАКОТЕРАПИЯ. Неврология №3 (31)
22. Шавловская О.А. Терапия нарушений сна у больных с цереброваскулярными заболеваниями // Лечащий врач. – 2012; 5: 8–10.
23. Ohayon M.M., Carskadon M.A., Guilleminault C. et al. Meta-analysis of quantitative sleep parameters from childhood to old age in healthy individuals: developing normative sleep values across the human lifespan // Sleep. 2004. Vol. 27. № 7. P. 1255–1273.
24. Ковров Г.В., Вейн А.М. Стресс и сон у человека. М.: Нейро-медиа, 2004.
25. Jarrin DC, Alvaro PK, Bouchard MA, et al. Insomnia and hypertension: A systematic review. Sleep Med Rev. 2018;41:3-38. https://doi.org/10.1016/j.smrv.2018.02.003
26. Остроумова Т.М., Парфенов В.А., Остроумова О.Д., Кочетков А.И. Артериальная гипертензия и инсомния. Терапевтический архив. 2020;92(1):69-75.
27. Любшина О. В. Нарушения сна у больных с метаболическим синдромом и хроническими цереброваскулярными заболеваниями // Автореф. дисс. на соискание … докт. мед. наук, М., 2010, 48 с.
28. Park D.-I., Choi-Kwon S. Poststroke sleep disorders: an executive summary. J. Neurosci. Nurs. 2018; 50 (6): 314–317
29. Baylan S., Griffiths S., Grant N., et al. Incidence and prevalence of post-stroke insomnia: a systematic review and meta-analysis. Sleep Med. Rev. 2020; 49: 101222.
30. Chen YK, Lu JY, Mok VC, et al. Clinical and radiologic correlates of insomnia symptoms in ischemic stroke patients. Int J Geriatr Psych. 2011;26(5):451-457. https://doi.org/10.1002/gps.2547
31. Wu MP, Lin HJ, Weng SF, Ho CH, Wang JJ, Hsu YW. Insomnia Subtypes and the Subsequent Risks of Stroke Report From a Nationally Representative Cohort. Stroke. 2014;45(5):1349-54.
32. Palomaki H, Berg A, Meririnne E, Kaste M, Lonnqvist R, Lehtihalmes M, et al. Complaints of poststroke insomnia and its treatment with mianserin. Cerebrovasc Dis. 2003;15(1-2):56-62
33. Suh M, Choi-Kwon S. [Structural equation modeling on quality of life in stroke survivors]. J Korean Acad Nurs. 2010;40(4):533-41.
34. Ferre A, Ribó M, Rodríguez-Luna D, Romero O, Sampol G, Molina CA, Álvarez-Sabin J. Strokes and their relationship with sleep and sleep disorders. Neurologia. 2013 Mar;28(2):103-18. English, Spanish. doi: 10.1016/j.nrl.2010.09.016. Epub 2010 Nov 19. PMID: 21163212.
35. Boehme A K, Esenwa C, Elkind M SV. Stroke Risk Factors, Genetics, and Prevention. Circ Res. 2017;120(03):472–495. doi: 10.1161/CIRCRESAHA.116.308398.
36. G.J. Hankey, K. Jamrozik, R.J. Broadhurst, S. Forbes, P.W. Burvill, C.S. Anderson, et al. Five-year survival after first-ever stroke and related prognostic factors in the Perth Community Stroke Study. Stroke, 31 (2000), pp. 2080-2086
37. Keun T.K., Hye-Jin M., Jun-Gyu Y., et al. The prevalence and clinical significance of sleep disorders in acute ischemic stroke patients – a questionnaire study. Sleep Breath. 2017; 21 (3): 759–765.
38. C.R. Baumann, E. Kilic, B. Petit, E. Werth, D.M. Hermann, M. Tafti, et al. Sleep EEG changes after middle cerebral artery infarcts in mice: different effects of striatal and cortical lesions. Sleep, 29 (2006), pp. 1339-1344
39. E. Korner, E. Flooh, B. Reinhart, R. Wolf, E. Ott, W. Krenn, et al. Sleep alterations in ischemic stroke. Eur Neurol, 25 (1986), pp. 104-110
40. J. Vock, P. Achermann, M. Bischof, M. Milanova, C. Muller, A. Nirkko, et al. Evolution of sleep and sleep EEG after hemispheric stroke. J Sleep Res, 11 (2002), pp. 331-338
41. V.C. Hachinski, M. Mamelak, J.W. Norris. Clinical recovery and sleep architecture degradation. Can J Neurol Sci, 17 (1990), pp. 332-335
42. Курушина О.В., Куракова Е.А. Закономерности развития инсомний у пациентов в раннем восстановительном периоде. Практическая медицина. 2019; 17 (7): 95–99.
43. Voderholser U., Riemann D., Hornyak M. et al. Double–blind, randomized and placebo–controlled study on polysomnographic withdrawal effects of zopiclone, zolpdem and triasolam in healthy subjects // Eur. Arch. Psychiatry. Clin. Neurosci. 2001. Vol. 251. P. 17–123.
44. Schadeck S.B., Chelly M. Comparative efficacy of doxylamine and zolpidem for the treatment of common insomnia. Sep Hop Paris. 1996;72(13–14):428–439
45. Ferracioli-Oda E., Qawasmi A., Bloch M. Meta-analysis: Melatonin for the treatment of primary sleep disorders. PLoS One. 2013; 8(5): e63773. https://dx.doi.org/10.1371/journal.pone.0063773.
46. Общая характеристика лекарственного препарата для медицинского применения Донормил ®. РУ: ЛП-№(001263)-(РГ-RU).
47. Костюкова Е.Г. Перспектива использования доксиламина в психиатрической практике. РМЖ. 2012;31:1569.
48. Hausser-Hauw C, et al. Effect on sleep architecture and residual effect of a dose of 15 mg of Doxylamine in healthy volunteers. Sep Hop Paris. 1995;71:(23-24):742-750.
49. Вейн А.М. Отчет об исследовании Донормила у больных инсомнией. – М.: Центр сомнологических исследований, 1997.
50. Бабак С.Л., Голубев Л.А., Горбунова М.В. Хроническая инсомния в клинической практике терапевта // РМЖ. – 2008. – Том 16. – №5. – С.259–266

PM-RU-2024-11-6613