Предпосылки использования витаминных комплексов в адъювантной терапии психических расстройств

Современные научные представления предполагают полиэтиологическую природу большинства так называемых пограничных психических расстройств с вовлечением разнообразных нейрохимических систем, воздействие на которые может приводить к уменьшению выраженности психопатологической симптоматики.

Необходимость адъювантной терапии определяется как социальными (уменьшение сроков стационарного и купирующего лечения, необходимость скорейшего возвращения пациента к прежним обязанностям и т. п.), так и клинико-динамическими (атипичная клиническая картина, наличие коморбидной психической и соматической патологии) и биологическими (развитие резистентности к терапии) факторами.

Таким образом, одной из насущных потребностей медицины остается поиск и использование дополнительных средств для повышения эффективности терапии когнитивных, астенических, тревожных, соматизированных и депрессивных расстройств.

В повседневной практике зачастую приходится прибегать к комбинированию психотропных препаратов между собой или с препаратами других групп. В последние годы описывается положительный опыт совместного назначения антидепрессантов, нейролептиков и анксиолитиков с различными ноотропными и/или нейропротекторными средствами, пептидными препаратами [1–3].

На этом фоне становится очевидно, что информации об эффективности и безопасности применения с этой целью поливитаминных и минеральных комплексов недостаточно. При этом существующие данные о нейробиологических и патофизиологических процессах, лежащих в основе гетерогенных психических расстройств, во многом коррелируют с описаниями основных точек приложения действия витаминов и микроэлементов.

В частности, в ряде исследований с использованием методов нейровизуализации получены доказательства, что повторяющиеся нарушения настроения (а также когнитивных функций, астения, тревога) могут быть связаны с уменьшением объема специфических регионов мозга, также как и числа нейронов и глии в орбитофронтальной и префронтальной области лобной коры, гиппокампа и амигдалы, зубчатой извилины и пирамидных нейронов поля СА3 [4, 5] (табл. 1).

Согласно опубликованным данным M. Ballmaier и соавт. (2004), у пациентов с униполярной депрессией определяется уменьшение объема правой и левой орбитофронтальной коры на 12% в сравнении со здоровыми добровольцами; редукция серого вещества левой и правой передней поясной извилины — на 18% и 20%, а левой и правой прямой извилины — на 19% и 24% соответственно.

По данным J. D. Bremner и соавт. (2002), Y. Mirza et al. (2004), T. Canli et al. (2005) объем медиальной орбитофронтальной коры у депрессивных пациентов на 32% меньше, чем у представителей контрольной группы. Достоверное уменьшение объема гиппокампа уже после первого депрессивного эпизода достигает 11% для серого вещества и до 25% для белого вещества [6, 7]. Предполагается, что снижение объема гиппокампа также коррелирует и с продолжительностью депрессивного эпизода [8, 9].

Кроме того, получены данные о том, что в разви��ии депрессии значимую роль играют поражения белого вещества: верхнего и нижнего продольного, лобно-затылочного пучков, наружной капсулы [10, 11]. Обращает на себя внимание тот факт, что эти зоны располагаются под областями мозга, связанными с когнитивным и эмоциональным функционированием человека [12].

Аналогичным образом в литературе представлены описания изменений объема серого и белого вещества головного мозга у пациентов с расстройствами астенического спектра («синдром хронической усталости», СХУ) (табл. 1) [5, 13–16], а также такими их клиническими проявлениями, как хронический болевой синдром, повышенная утомляемость, снижение физической активности, нарушения сна.

Патогенез тревожных расстройств также ассоциируется со сложным взаимодействием множественных нейромедиаторных систем и различных нейроанатомических структур, выполняющих специфические функции. В обзоре Т. С. Сюнякова с соавт. (2011) отмечается, что объектом современных исследований нейробиологии тревожных расстройств является так называемая нейроанатомическая система страха/тревоги, представленная миндалиной, префронтальной корой, гиппокампом, таламусом, а также ассоциативными зонами этих структур, обеспечивающими координацию поведенческого, вегетативного и эндокринного ответа при тревоге (центральная область покрышки среднего мозга, голубое пятно, дорсальное ядро блуждающего нерва, латеральный гипоталамус, паравентрикулярное ядро гипоталамуса).

Патофизиологически развитие психопатологической симптоматики связывается исследователями с изменением активности мозговых структур (табл. 2). У пациентов с депрессией наблюдаются нейровизуализационные признаки снижения активности дорсолатеральной префронтальной коры в ответ на потенциально депрессогенные стимулы [17]. Эта зона мозга отвечает за сложные когнитивные и исполнительные функции, что наводит на мысль о тесной связи дисфункции нейрональной обработки информации в указанном участке коры и наблюдаемыми при психических расстройствах когнитивными нарушениями.

Другие выявленные с помощью позитронно-эмиссионной томографии (ПЭТ) и функциональной магнитно-резонансной томографии (фМРТ) изменения активности высших мозговых структур при депрессии включают: усиление кровотока и физиологической активности в латеральной и медиальной орбитофронтальной коре, вентромедиальной префронтальной коре, а также снижение кровотока и метаболизма глюкозы преимущественно в амигдале и гиппокампе [18–20]. При этом гиперактивность в вентральной медиальной префронтальной коре ассоциирована с повышением чувствительности к боли, тревогой, депрессивными мыслями, снижением аппетита, в то время как гипоактивность в дорсолатеральной префронтальной коре — с психомоторной ретардацией, астенией, апатией, снижением внимания и оперативной памяти [21]. Эти же нарушения коррелируют с повреждением соответствующих зон в виде изменения морфологии и функции дендритов и проводящих путей, а также снижения метаболизма и гибели части нервных и глиальных клеток [22, 23].

У пациентов с депрессиями наблюдается снижение активности и концентрации глутамата в дорсальной передней поясной коре [24, 45], в лимбических структурах и префронтальной коре снижены локальный мозговой кровоток и метаболизм глюкозы.

Среди основных механизмов анксиогенеза исследователи уделяют особое внимание изучению активности нейромедиаторных систем в различных ассоциированных с тревогой/страхом структурах головного мозга. Результатом таких исследований стало выявление изменения активности множества нейротрансмиттеров, среди которых ГАМК, серотонин, норадреналин, дофамин, нейропептиды (кортиколиберин), холецистокинин, нейропептид Y и др. Имеются данные, что никотин стимулирует активность ГАМКергических нейронов, вызывая анксиолизис [3].

Большое внимание в литературе уделяется изучению места пептидергических систем в формировании и купировании тревоги [3, 26]. Выделяются протревожные и противотревожные нейропептиды. К первым относятся холецистокинин, эндозепины, кортиколиберин, урокортины, нейротензин, вазопрессин, субстанция Р, нейрокинины А и В, ангиотензин II, орексин А, а-меланокортин, меланинконцентрирующий гормон, меланостатин, тиролиберин, натрийуретические пептиды мозга, глюкагонподобный пептид, глюкагон, бомбезинподобные пептиды. Противотревожные пептиды — опиоиды, нейропептид Y, галанин, пролактин, окситоцин, субстанция Р, соматостатин, обестатин, нейропептид S, дельта-сон индуцирующий пептид, Tyr-меланостатин, кальцитонин, атриальный натрийуретический пептид, секретин, нейротрофический пептид поврежденного мозга.

Наконец, установлено, что у здоровых взрослых дефицит водорастворимых витаминов приводит к появлению повышенной утомляемости, тревожности, раздражительности, бессоннице, нарушениям памяти и способности к концентрации внимания [27–29]. Также следует обратить внимание на данные о том, что витаминные добавки могут улучшать настроение и когнитивные функции даже при отсутствии дефицита витаминов [30].

В 90-е годы XX века результаты отдельных исследований свидетельствуют, что около 30% фармацевтов в Великобритании и 40% в США регулярно рекомендуют витаминные и минеральные добавки своим клиентам при тревожности, утомляемости и стрессе [31, 32, 33].

В дальнейшем наблюдается растущий интерес к возможным модулирующим эффектам поливитаминов на настроение и когнитивную деятельность. Появляются сведения о пользе применения витаминов В₁₂, С, КоQ₁₀, магния или мультивитаминных комплексов или минералов для людей с психическими расстройствами. Ряд исследователей, выявивших при психо­патологических расстройствах дефицит антиоксидантов, L-карнитина, витаминов группы В, магния, считают, что добавление препаратов, содержащих эти нутриенты, может уменьшить симптомы депрессии, астении, тревоги, когнитивных расстройств [30, 34, 35].

Благотворное воздействие витаминов на психическое состояние связывается с участием витаминов и минералов в наборе биологических механизмов клеточного метаболизма [36]. К ним относится положительное воздействие витаминов на синтез и целостность фосфолипидов, белков и ДНК [36]. Также имеется подтверждение того, что витамины являются нейропротекторами и снижают уровень гомоцистеина [37]. Кроме того, было высказано предположение, что продукция катехоламинов и других моноаминов усиливается повышенным уровнем витаминов [38]. Витамины группы В также участвуют в метаболизме фолиевой кислоты, и уровни фолата коррелируют с настроением и когнитивной активностью [39].

D. O. Kennedy с соавт. (2011) находят, что прием поливитаминов в течение 33 дней улучшает настроение и внимание у мужчин.

В восьминедельном исследовании E. Harris с соавт. (2011) прием поливитаминных добавок снижает оценку по шкале по депрессии, тревожности и стресса (DASS, Depression, Anxiety and Stress) [40].

По наблюдению C. F. Haskell с соавт. (2010) монотерапия поливитаминами через девять недель приема уменьшает выраженность снижения настроения, происходящее в ответ на острые лабораторные факторы, вызывающие стресс [41].

Наибольший объем информации о влиянии терапии поливитаминами психических расстройств относится к средствам с макро- и микроэлементами (Берокка, Берокка Плюс) [5]. Фармакологическое действие средства определяется комплексом витаминов и минеральных веществ, входящих в его состав. Он содержит витамины группы В (В₁, В₂, В₃, В₅, В₆, В₈, В₉, В₁₂), способствующие нормальному функционированию нервной системы, витамин С, кальций и магний, цинк. При этом магний участвует в различных реакциях, включая синтез протеина, метаболизм жирных кислот, окисление сахаров. Цинк в качестве катализатора активирует более 200 ферментов и является компонентом многих белков, гормонов, нейропептидов, гормональных рецепторов, а также непосредственно участвует в синтезе коэнзимов, производных витамина В₆ [5].

Поливитаминный комплекс рекомендуется в качестве вспомогательной терапии при тяжелых или хронических соматических заболеваниях, сопровождающихся состояниями усталости, раздражительности, бессонницы, длительного стресса.

В двойном слепом исследовании 307 участников принимали поливитамины, содержащие кальций и магний (Берокка®) в течение 1 месяца [42]. Согласно анкетному опросу у пациентов наблюдается статистически значимое улучшение по показателям физической активности и настроения.

В другом открытом исследовании 66% из 136 пациентов, принимавших Берокка® в течение 1 месяца, сообщают об улучшении концентрации внимания, 82% — об уменьшении усталости и утомляемости, 67% — о редукции депрессивного настроения [43].

Аналогичные данные получены в двойном слепом исследовании с рандомизированным контролем 80 здоровых мужчин-добровольцев, получающих либо Берокка®, либо плацебо. Прием Берокка® оказался связан с последовательным и статистически значимым снижением тревожности и уровнем ощущаемого стресса. Также участники в группе Берокка® оценивают себя как менее уставшие, способные лучше сконцентрироваться после лечения, отмечают меньшее количество соматизированных симптомов тревоги по сравнению с принимающими плацебо [34]. По шкале GHQ-28 (Голдберг и Хиллиер, 1979 г.) суммарный балл и баллы по подшкалам (соматические симптомы; тревожность и бессонница; социальная дисфункция; тяжелая депрессия) снижаются после лечения в группе Берокка® и не изменяется в группе плацебо [F (1,73) = 4,13, p < 0,05] (табл. 3, рис. 1).

Как и предшествующие результаты, данные этой работы доказывают, что прием витаминных и минеральных добавок может коррелировать с улучшением психического состояния пациентов. Тем не менее, в отличие от предыдущих исследований, настоящие эффекты были получены с использованием стандартных клинических инструментов в двойном слепом плацебо-контролируемом исследовании.

Согласно двойному слепому плацебо-контролируемому рандомизированному перекрестному исследованию A. Scholey и соавт. (2013) впервые с помощью фМРТ демонстрируется повышение активности определенных зон головного мозга (дорсолатеральных префронтальных областей, правой верхней теменной извилины и гиппокампа, мозжечка и левой средней височной извилины) (рис. 2–3) после приема поливитаминных средств и доказывается, что по данными нейрокогнитивного обследования витаминно-минеральные комплексы Берокка® Перформанс и Берокка® Буст оказывают положительный эффект на когнитивные функции пациентов [35].

Анализ работы мозга при выполнении задания RVIP показывает, что по сравнению с плацебо Берокка® Перформанс связана с повышенной активацией (метаболизма глюкозы, кровотока, уровней нейротрансмиттеров и уровней продуктов метаболизма) областей, в т. ч. правой прецентральной извилины и левой и правой частей мозжечка, в то время как Берокка® Буст связана с большей активацией правой прецентральной извилины, левой средней и нижней лобной извилины, фронтальной медиальной извилины и левой и правой частей верхней теменной доли и верхней лобной извилине (с обеих сторон).

В недавнем исследовании C. McGarel и соавт. (2015) сообщается о роли витаминов группы В в поддержании и улучшении когнитивных функций [44]. По результатам проведенного ими двойного слепого плацебо-контролируемого рандомизированного перекрестного исследования, у 20 участников (средний возраст 29 ± 5,54 года), принимавших поливитаминные средства (Берокка®) и плацебо, с помощью фМРТ установлено, что поливитаминная терапия повышает активацию в зонах, связанных с кратковременной памятью и концентрацией внимания.

Предваряя заключение, следует заметить, что проводимые до настоящего времени исследования эффективности поливитаминов и минералов в терапии психических расстройств немногочисленны и имеют ряд ограничений.

Во-первых, все исследования выполнены специалистами — не психиатрами.

Во-вторых, в работах применяются нестандартизированные методы оценки психического состояния пациентов.

В-третьих, в большинстве исследований не содержится анализа кратковременного и длительного влияния применения витаминов на настроение, когнитивную функцию и т. д.

Наконец, отсутствуют целенаправленные исследования по оценке эффектов комплексной терапии (витамины и психотропные средства) психических расстройств.

Заключение

Представленный анализ клинических данных высокого уровня доказательности демонстрирует, что применение витаминов группы В и нейротропных минералов (магний, кальций и цинк) перспективно в отношении улучшения психических функций: как когнитивных функций (память, внимание, скорость обработки информации), так и астенических, депрессивных и тревожных расстройств.

Наиболее изученным витаминным комплексом, содержащим перечисленные ингредиенты, является препарат Берокка® Плюс. Комплекс наиболее комплементарен ноотропным и, потенциально, психотропным препаратам. Благодаря гетерогенным механизмам действия витаминных комплексов и психотропных средств следует ожидать некоторую синергию/адъювацию эффектов.

Таким образом, в связи с накоплением данных о морфологическом субстрате и патогенезе депрессивных, астенических, тревожных, когнитивных расстройств и появлением коррелирующих с ними данных о механизмах действия поливитаминных и минеральных комплексов представляется обоснованным проведение дальнейшего, с привлечением клинического метода, изучения терапевтической целесообразности адъювантного применения витаминов в комплексной терапии гетерогенных психических расстройств.

В практическом плане целесообразно рекомендовать комбинацию психотропных препаратов с максимально полным комплексом витаминов группы В (Берокка® Плюс).

Литература

1. Зуйкова Н. Л., Исраелян А. Ю., Гушанская Е. В., Медведев В. Э. Церебролизин в терапии депрессий // Психиатрия и психофармакотерапия. 2013; 1: 41–46.2.
2. Медведев В. Э. Ноотропные препараты и нейропротекторы в лечении психических расстройств (учебное пособие). М., 2015. 152 с.
3. Сюняков Т. С., Сюняков С. А., Дорофеева О. А. Механизмы анксиогенеза и терапия тревоги // Психиатрия и психофармакотерапия. 2011; 6: 9–15.
4. Дзюба А. Н., Хаустова Е. А., Безшейко В. Г. Нейропластичность в терапии при депрессивных расстройствах // Украинский медицинский журнал. 2012; 2 (88).
5. Пизова Н. В. Клиника, диагностика и лечение синдрома хронической усталости // Медицинский совет. 2015; 2: 48–52.
6. Bremner J. D., Narayan M., Anderson E. R. et al. Hippocampal volume reduction in major depression // Am. J. Psychiatry. 2000; 157 (1): 115–118.
7. Bremner J. D., Vythilingam M., Vermetten E. et al. Reduced volume of orbitofrontal cortex in major depression // Biol. Psychiatry. 2002; 51 (4): 273–279.
8. Гусев Е. И., Боголепова А. Н. Роль процессов нейропластичности в развитии депрессивных расстройств // Трудный пациент. 2010; 10.
9. Sheline Y. I., Mittler B. L., Mintun M. A. The hippocampus and depression // Eur. Psychiatry. 2002; 17 Suppl. 3: 300–305.
10. Steffens D. C., Bosworth H. B., Provenzale J. M., MacFall J. R. Subcortical white matter lesions and functional impairment in geriatric depression // Depress Anxiety. 2002; 15: 23–28.
11. Taylor W. D., MacFall J. R., Payne M. E. et al. Late-life depression and microstructural ab-normalities in dorsolateral prefrontal cortex white matter // Am. J. Psychiatry. 2004; 161 (7): 1293–1296.
12. Jacobsen J. St., Reinhart P., Pangalos M. N. Current concepts in therapeutic strategies targeting cognitive decline and disease modification in alzheimer’s disease // The Journal of the American Society for Experimental NeuroTherapeutics. 2005, Oct; 2: 612–626.
13. Barnden L. R., Crouch B., Kwiatek R., Burnet R., Mernone A., Chryssidis S., Scroop G., Del Fante P. A brain MRI study of chronic fatigue syndrome: evidence of brainstem dysfunction and altered homeostasis // NMR Biomed. 2011, Dec; 24 (10): 1302–1312.
14. De Lange R., van Rooij L., Mooi H., Wismans J. Objective biofidelity rating of a numerical human occupant model in frontal to lateral impact // Stapp Car Crash J. 2005, Nov; 49: 457–479.
15. De Lange R. P., Wiegant V. M., Stam R. Altered neuropeptide Y and neurokinin messenger RNA expression and receptor binding in stress-sensitised rats // Brain Res. 2008, May 30; 1212: 35–47.
16. Puri T., Blake G. M., Curran K. M., Carr H., Moore A. E., Colgan N., O’Connell M. J., Marsden P. K., Fogelman I., Frost M. L. Semiautomatic region-of-interest validation at the femur in (18)F-fluoride PET/CT // J Nucl Med Technol. 2012, Sep; 40 (3): 168–174.
17. Hooley J. M., Gruber S. A., Scott L. A. et al. Activation in dorsolateral prefrontal cortex in response to maternal criticism and praise in recovered depressed and healthy control participants // Biol. Psychiatry. 2005; 57 (7): 809–812.
18. Аведисова А. С. Нейропластичность и патогенез депрессии: новые данные // Психиатрия и психофармакотерапия. 2004; 6: 6.
19. Drevets W. C. Orbitofrontal cortex function and structure in depression // Ann. N. Y. Acad. Sci. 2007; 1121: 499–527.
20. Kimbrell T. A., Ketter T. A., George M. S. et al. Regional cerebral glucose utilization in patients with a range of severities of unipolar depression // Biol. Psychiatry. 2002; 51 (3): 237–252.
21. Maletic V., Robinson M., Oakes T. et al. Neurobiology of depression: an integrated view of key findings // Int. J. Clin. Pract. 2007; 61 (12): 2030–2040.
22. Brody A. L., Saxena S., Stoessel P. et al. Regional brain metabolic changes in patients with major depression treated with either paroxetine or interpersonal therapy: preliminary findings // Arch. Gen. Psychiatry. 2001; 58 (7): 631–640.
23. Sahay A., Hen R. Adult hippocampal neurogenesis in depression // Nat. Neurosci. 2007; 10 (9): 1110–1115.
24. Pizzagalli D., Pascual-Marqui R. D., Nitschke J. B. et al. Anterior cingulate activity as a predictor of degree of treatment response in major depression: evidence from brain electrical tomography analysis // Am. J. Psychiatry. 2001; 158 (3): 405–415.
25. Ciraulo D. A., Shader, R. I. (eds). Pharmacotherapy of Depression. New York, Humana Press. 2011: 368 p.
26. Медведев В. Э., Терещенко О. Н., Исраелян А. Ю., Чобану И. К., Кост Н. В., Соколов О. Ю., Мясоедов Н. Ф. Анксиолитический эффект и переносимость Селанка в сравнении с феназепамом при терапии тревожных расстройств // Журнал неврологии и психиатрии им. С. С. Корсакова. 2014. № 7. С. 17–22.
27. Institute of Medicine (IOM). Reference Intakes for Thiamin, Riboflavin, Niacin, Vitamin B6, Folate, Vitamin B12, Pantothenic Acid, Biotin, and Choline; National Academy Press: Washington, DC, USA, 1998.
28. Institute of Medicine (IOM). Dietary Reference Intakes for Vitamin C, Vitamin E, Selenium and Carotenoids; National Academy Press: Washington, DC, USA, 2000.
29. Rosenberg I. H., Miller J. W. Nutritional factors in physical and cognitive functions of elderly people // Am. J. Clin. Nutr. 1992, 55, 1237S–1243S.
30. Durga J., van Boxtel M. P. J., Schouten E. G., Kok F. J., Jolles J., Katan M. B., Verhoef P. Effect of 3-year folic acid supplementation on cognitive function in older adults in the FACIT trial: a randomised, double blind, controlled trial // Lancet. 2007; 369: 208–216.
31. Nelson M. V., Bailie G. A survey of pharmacists recommendations for food supplements in the U. S. A. and U. K. // J Clin Pharm Ther. 1990. 15: 131–139.
32. Ranelli P. L., Dickerson R. N., White K. G. Use of vitamin and mineral supplements by pharmacy students // Am J Hosp Pharm. 1993, 50: 674–678.
33. Sobal J., Daly M. P. Vitamin/mineral supplement use among general practice patients in the United Kingdom // Fam Pract. 1990, 7: 181–183.
34. Carroll D., Ring Ch., Suter M., Willemsen G. The effects of an oral multivitamin combination with calcium, magnesium, and zinc on psychological well-being in healthy young male volunteers: a double-blind placebo-controlled trial // Psychopharmacology. 2000, 150: 220–225.
35. Scholey A., Bauer I., Neale Ch., Savage K., Camfield D., White D., Maggini S., Pipingas A., Stough C., Hughes M. Acute Effects of Different Multivitamin Mineral Preparations with and without Guaraná on Mood, Cognitive Performance and Functional Brain Activation // Nutrients. 2013, 5, 3589–3604.
36. Huskisson E., Maggini S., Ruf M. The influence of micronutrients on cognitive function and performance // J. Int. Med. Res. 2007, 35, 1–19.
37. Mattson M. P., Shea T. B. Folate and homocysteine metabolism in neural plasticity and neurodegenerative disorders // Trends Neurosci. 2003, 26, 137–146.
38. Kennedy D. O., Veasey R. C., Watson A. W., Dodd F. L., Jones E. K., Tiplady B., Haskell C. F. Vitamins and psychological functioning: A mobile phone assessment of the effects of a B vitamin complex, vitamin C and minerals on cognitive performance and subjective mood and energy // Hum. Psychopharmacol. Clin. Exp. 2011, 26, 538–547.
39. Kennedy D. O., Veasey R., Watson A., Dodd F., Jones E., Maggini S., Haskell C. F. Effects of high-dose B vitamin complex with vitamin C and minerals on subjective mood and performance in healthy males // Psychopharmacology. 2010, 211; 55–68.
40. Harris E., Kirk J., Rowsell R., Vitetta, L., Sali A., Scholey A. B., Pipingas A. The effect of multivitamin supplementation on mood and stress in healthy older men // Hum. Psychopharmacol. Clin. Exp. 2011, 26, 560–567.
41. Haskell C. F., Robertson B., Jones E., Forster J., Jones R., Wilde A., Maggini S., Kennedy D. O. Effects of a multi-Vitamin/mineral supplement on cognitive function and fatigue during extended multi-Tasking // Hum. Psychopharmacol. Clin. 2010, 25, 448–461.
42. Selishchev G. S., Petchot-Bacque J.-P., Volkov A. K., Bolotina S. I., Vein A. M., Suter M., Sudakov K. V., Alleaume B., Shmyriov V. I. An open non-comparative study on the efficacy of an oral multivitamin combination containing calcium and magnesium on persons permanently exposed to occupational stress-predisposing factors // J Clin Res. 1998, 1: 303–315.
43. Popovic I. C. Associations neurotropes de vitamines et de sels mineraux dans la therapeutique anti-stress // Schweizer Zeitschr Ganzheits Med. 1993, 3: 140–143.
44. McGarel C., Pentieva K., Strain J. J., McNulty H. Emerging roles for folate and related B-vitamins in brain health across the lifecycle // Proc Nutr Soc. 2015, Feb; 74 (1): 46–55.
45. Videbech P., Ravnkilde B. Hippocampal volume and depression: a meta-analysis of MRI studies // Am. J. Psychiatry. 2004; 161 (11): 1957–1966.

В. Э. Медведев, кандидат медицинских наук

ФГАОУ ВО РУДН, Москва

Контактная информация: melkorcard@mail.ru