От снижения массы тела к метаболической реконфигурации: инновации в терапии ожирения

На протяжении последних десятилетий главным критерием для оценки избыточной массы тела является индекс массы тела (ИМТ), а основной задачей терапии ожирения считается его снижение. Такой подход, безусловно, позволил стандартизировать диагностику ожирения, обозначить критерии для назначения терапии и контроля ее эффективности, однако, согласно накопленным данным, все же недостаточен для понимания истинных метаболических изменений, происходящих в организме на фоне ожирения [1, 2]. Клиническая практика все чаще демонстрирует, что двое пациентов с одинаковым ИМТ могут иметь кардинально различающийся метаболический статус, сердечно-сосудистый риск и прогноз [1, 2]. Это обстоятельство в значительной степени обуславливает происходящий в наше время постепенный переход от количественной оценки массы тела к качественной оценке состава тела и его метаболической функции.

Современная концепция ожирения трактует его как хроническое нейроэндокринно-воспалительное заболевание, характеризующееся избыточным накоплением жировой ткани, особенно висцеральной, на фоне нарушений регуляции аппетита, чувствительности к инсулину и активации провоспалительных каскадов [3, 4]. Висцеральная жировая ткань сегодня рассматривается не просто как пассивный энергетический резервуар, а как эндокринный орган, секретирующий широкий спектр адипокинов, провоцирующих системное воспаление, инсулинорезистентность и дисфункцию сосудов [3-5]. В этой связи становится очевидным, что простая редукция массы тела без учета ее состава не может считаться полноценной терапевтической целью.

Особую тревогу вызывает потеря скелетной мышечной массы, которая может возникать при различных подходах к снижению веса – особенно при неадекватно подобранных гипокалорийных диетах, низкобелковых ограничительных стратегиях, не обеспечивающих пластических и функциональных потребностей организма, и при неконтролируемой потере массы тела в целом [6]. Потеря мышечной массы сопряжена с ухудшением чувствительности к инсулину, снижением основного обмена, уменьшением плотности костной ткани и повышенным риском развития саркопении, а также, согласно последним данным, увеличением риска сердечно-сосудистых осложнений [7, 8]. У пожилых пациентов и женщин в менопаузе потеря мышечной массы может также усугублять клиническое течение остеоартроза, остеопороза и даже депрессии [9]. Интересно, что определенные классы фармакологических препаратов, применяемых для лечения ожирения, также могут способствовать снижению мышечной массы: согласно данным исследований, на фоне приема агонистов рецепторов ГПП-1 может происходить снижение не только жировой, но и мышечной массы [10]. Важно также отметить, что бариатрическая хирургия, безусловно, демонстрирующая высокую эффективность в снижении массы тела, также сопровождается снижением сухой массы тела на 12-22%, что может быть связано с дефицитом белка, микронутриентов, кальция и витамина D [11, 12].

В этой связи в контексте терапии ожирения все больше внимания уделяется не просто снижению веса, а рекомпозиции его состава, преимущественно за счет уменьшения висцеральной жировой ткани при сохранении или приросте мышечной массы. Таким образом, суть метаболической реконфигурации – качественное улучшения структуры тела при одновременной коррекции параметров углеводного и жирового обмена, что обеспечивает устойчивое снижение риска развития сахарного диабета 2 типа (СД2), сердечно-сосудистых осложнений и остеометаболических нарушений [10].

Препарат тирзепатид – представитель новейшего класса двойных агонистов инкретиновых рецепторов (ГИП/ГПП-1) – является первым средством фармакотерапии ожирения, у которого документально подтвержден эффект улучшения состава тела, включая достоверное увеличение доли мышечной массы [11]. Этот феномен выделяет твинкретиновую терапию в особую категорию вмешательств, способных одновременно воздействовать на энергетический обмен, контроль аппетита и композицию тканей.

Таким образом, современное ведение пациентов с ожирением выходит за рамки простой борьбы с килограммами. Основной клинической целью становится устойчивое метаболическое улучшение, которое достигается за счет модуляции нейроэндокринной регуляции, рекомпозиции тела и устранения хронического воспалительного ответа. В этих условиях роль твинкретинов выходит на первый план.

Бариатрическая хирургия и инкретиновая терапия: конкуренция или эволюция подхода?

Бариатрическая хирургия позволяет добиться значительного снижения массы тела (15–30% от исходного) у пациентов с морбидным ожирением, а также улучшить показатели гликемии, артериального давления и липидного обмена [13]. Некоторые методы, такие как желудочное шунтирование, могут способствовать ремиссии СД2, особенно при ранней диагностике [14]. Однако эти вмешательства требуют необратимого изменения анатомии и физиологии ЖКТ и сопряжены с высокими рисками синдрома демпинга, дефицита микронутриентов, хронической мальабсорбции [15, 16]. По результатам долгосрочных наблюдений, необходимость повторного хирургического вмешательства после некоторых видов бариатрических операций может достигать 30% и более, что связано с развитием осложнений, недостаточной эффективностью или восстановлением веса [17–19]. Кроме того, согласно действующим Клиническим рекомендациям, хирургические методы лечения ожирения рекомендованы только при ИМТ ≥40 кг/м² или ≥35 кг/м² при наличии тяжелых коморбидных заболеваний, таких как СД2, обструктивное апноэ сна или тяжелая остеоартропатия [2]. Это означает, что значительная часть пациентов с ожирением I-II степени и метаболическими нарушениями остается вне зоны хирургического вмешательства.

Хотя хирургические методы демонстрируют устойчивые результаты в снижении веса, их долгосрочные последствия для качества жизни требуют тщательной оценки индивидуальных рисков, а также она не устраняет сами нейронные механизмы пищевого поведения и регуляции аппетита. Снижение пищевой тяги после операции связано скорее с модуляцией мозговых ответов на пищевые стимулы, чем с устранением патологических пищевых паттернов как таковых [20-22]. Многие пациенты продолжают испытывать сильное влечение к высококалорийной пище, что может объяснять случаи восстановления веса в позднем постоперационном периоде [23, 24]. Также остаются риски нутритивных дефицитов, особенно при нарушении соблюдения послеоперационных рекомендаций [25].

На этом фоне появление препаратов, способных воздействовать на те же метаболические оси, что и хирургия, но более физиологично, без хирургического вмешательства, можно расценивать как эволюционный шаг вперед. Одним из таких средств стал тирзепатид – двойной агонист рецепторов глюкозозависимого инсулинотропного полипептида (ГИП) и глюкагоноподобного пептида-1 (ГПП-1). Согласно исследованию SURMOUNT-3 [26], он обеспечивает снижение массы тела на 26,6% за 84 недели, что сопоставимо с результатами гастропластики и превосходит большинство других фармакологических опций. Более того, терапия тирзепатидом сопровождалась не только снижением доли жировой ткани, но и увеличением доли мышечной ткани на 7,4% [26]. В отличие от хирургии, тирзепатид воздействует на нейропептидную систему голода, снижая активность центров удовольствия в ответ на пищевые стимулы и формируя устойчивое снижение аппетита, особенно в отношении жирной и сладкой пищи [27, 28]. Немаловажно также, что препарат регулирует воспаление в жировой ткани, снижая инфильтрацию макрофагов M1-типа и концентрации провоспалительных цитокинов (ФНО-α, ИЛ-6), что способствует восстановлению чувствительности к инсулину и улучшению липидного профиля [29]. Таким образом, инкретиновая терапия, особенно двойная, расширяет спектр возможных вмешательств в пользу менее инвазивных, метаболически целенаправленных и удобных для пациента решений.

От моноинкретинов к твинкретинам: следующий шаг в метаболической терапии ожирения

В последние годы инкретиновые препараты прочно заняли центральное место в терапии ожирения (как у пациентов с СД2, так и без), особенно после регистрации и клинического внедрения агонистов рецепторов глюкагоноподобного пептида-1 (арГПП-1) [3, 4]. Эффекты этих препаратов – торможение аппетита, замедление эвакуации желудка, снижение массы тела, улучшение гликемического контроля и снижение рисков сердечно-сосудистых событий – были убедительно продемонстрированы в крупных рандомизированных исследованиях, что позволило арГПП-1 быстро стать «золотым стандартом» фармакотерапии ожирения [3, 4, 30, 31]. Так, было показано, что терапия арГПП-1 последнего поколения семаглутидом (в дозе 2,4 мг) в течение 68 недель у пациентов без СД2 приводила к снижению массы тела в среднем на 15,8% [32]. Однако применение этой группы препаратов сопровождалось развитием желудочно-кишечных симптомов (преимущественно тошноты) у 30-40% пациентов, что в 7-10% случаев становилось причиной прекращения терапии [33-35]. Эти ограничения, наряду с поиском более эффективных вариантов терапии, стимулировали разработку новых подходов, включая возобновление интереса к глюкозозависимому инсулинотропному полипептиду (ГИП) – инкретину, открытому ранее, но не получившему широкого клинического применения до разработки двойных агонистов [36].

ГИП выделяется K-клетками проксимального отдела тонкой кишки преимущественно в ответ на прием жиров, а также углеводов, и активирует ГИП-рецепторы в поджелудочной железе, стимулируя глюкозозависимую секрецию инсулина [37]. Кроме того, рецепторы ГИП экспрессируются в различных тканях, включая жировую ткань, мозг, сердце и надпочечники, что открывает возможности для широкого метаболического действия [37, 38]. Исследования последних лет показали, что активация ГИП-рецепторов может снижать воспаление в жировой ткани, повышать ее чувствительность к инсулину и модулировать нейропептидную регуляцию голода [39, 40]. Таким образом, ГИП, в отличие от ГПП-1, оказывает прямое действие на жировую ткань, что может объяснять дополнительный метаболический эффект двойных агонистов инкретиновых рецепторов [39, 40].

Создание единой молекулы с двойной агонистической активностью в отношении рецепторов ГПП-1 и ГИП – тирзепатида – позволило достичь большей эффективности при лучшей переносимости [26, 33, 41]. Ее фармакологическое действие реализуется через синергичную активацию двух инкретиновых систем, обеспечивающую комплексное воздействие на метаболизм глюкозы (снижение инсулинорезистентности), липидов (усиление липолиза) и энергетический баланс. При этом ГПП-1 преимущественно влияет на центральную регуляцию аппетита и моторику желудочно-кишечного тракта, а ГИП в большей степени регулирует энергетический метаболизм жировой ткани и участвует в нейрогуморальной модуляции пищевого поведения [26, 33, 41].

Сравнительные исследования продемонстрировали, что двойная активация ГИП/ГПП-1 рецепторов, приводящая к аддитивному и синергическому эффекту, особенно отражается на массе тела [42]. В клиническом исследовании SURPASS-2 тирзепатид обеспечил снижение массы тела на 11,2 кг по сравнению с 5,7 кг при использовании семаглутида в аналогичной популяции пациентов с СД2 [43]. Важно отметить, что комбинированная активация рецепторов обеспечивает преимущества не только в эффективности, но и в профиле безопасности. В частности, было показано, что ГИП-опосредованные механизмы могут частично нивелировать нежелательные явления со стороны ЖКТ, характерные для селективных агонистов ГПП-1. Развитие тошноты на фоне терапии арГПП-1 тесно связано с механизмом их действия: замедлением опорожнения желудка и воздействием на центральные механизмы регуляции аппетита [44-46]. Модулируя активность ГПП-1, ГИП обеспечивает более сбалансированный эффект, уменьшая риск желудочно-кишечных симптомов [44-46]. Так, если побочные эффекты арГПП-1 становятся причиной прекращения терапии в 10-20% случаев, то, согласно результатам исследования SURMOUNT-1, нежелательные явления стали причиной прекращения лечения тирзепатидом только у 4,3%-7,1%, в зависимости от дозы [47]. Желудочно-кишечные симптомы при терапии тирзепатидом чаще возникают в период титрации дозы и обычно носят временный характер. Такое улучшение переносимости существенно повышает приверженность терапии и увеличивает вероятность достижения клинически значимого снижения массы тела.

Наследуя ключевые преимущества арГПП-1, твинкретины продемонстрировали потенциал к снижению сердечно-сосудистых рисков у пациентов с избыточной массой тела и сопутствующими метаболическими нарушениями [47-49]. Уже для арГПП-1 было доказано снижение частоты больших сердечно-сосудистых событий (MACE) до 26%, в зависимости от препарата и популяции пациентов [50, 51]. Эти эффекты объясняются не только улучшением гликемического контроля, но и снижением массы тела, артериального давления, воспаления, а также прямым влиянием на сосудистую стенку [50, 51]. В этой связи ключевым вопросом стало изучение кардиобезопасности твинкретинов. Исследование SUMMIT, включившее более 700 пациентов с ожирением и сердечной недостаточностью с сохраненной фракцией выброса (СНсФВ) [48, 49], показало, что терапия тирзепатидом на протяжении, как минимум, 52 недель, приводила к снижению комбинированного риска сердечно-сосудистой смерти или ухудшения сердечной недостаточности на 38% по сравнению с плацебо. Промежуточные данные исследования SURPASS-CVOT, направленного на оценку сердечно-сосудистой безопасности тирзепатида в сравнении с дулаглутидом у пациентов с СД2 и высоким риском сердечно-сосудистых осложнений, свидетельствуют о не меньшей эффективности по критерию MACE [52]. Более того, учитывая более выраженное снижение массы тела, улучшение липидного профиля, уменьшение воспаления и снижение артериального давления на фоне терапии тирзепатидом [47-49], исследователи предполагают, что этот препарат потенциально может превзойти арГПП-1 по кардиозащитным эффектам. Финальные результаты SURPASS-CVOT, ожидаемые в 2025 году, позволят уточнить этот вопрос. Уже сейчас включение тирзепатида в алгоритмы лечения пациентов с ожирением и высоким сердечно-сосудистым риском рассматривается как перспективное направление метаболической кардиологии [26, 27, 29, 33, 42, 43, 47-49].

Твинкретиновая терапия в российской клинической практике

На фоне роста распространенности ожирения и связанных метаболических нарушений среди трудоспособного населения особое значение приобретает доступность современных эффективных методов терапии. Важным шагом в этом направлении стало появление в 2025 году первого российского тирзепатида – Тирзетты®, разработанного научно-производственной платформой «Промомед» [53]. В отличие от оригинального тирзепатида, который последовательно получал одобрение для лечения СД2 (2022 г.) и ожирения (2023 г.) [54], Тирзетта® изначально была зарегистрирована для обоих показаний, что значительно расширяет ее клиническое применение. Отечественный препарат был разработан с использованием химического синтеза оригинальной молекулы тирзепатида и запатентованных технологий, обеспечивающих высокий уровень чистоты субстанции и стабильность биологической активности [55].

Ключевым преимуществом Тирзетты® является ее исключительно чистый состав, содержащий только активное вещество тирзепатид и буферный раствор, без каких-либо консервантов. Отсутствие в составе потенциально реактогенных компонентов, таких как фенол или бензиловый спирт, минимизирует риск аллергических реакций и местного раздражения. Полный цикл производства на российских площадках обеспечивает строгий многоступенчатый контроль качества, гарантируя высокую степень чистоты субстанции и стабильность биологической активности препарата.

Особого внимания заслуживает инновационная система доставки препарата – уникальный одноразовый автоинжектор, который существенно упрощает процесс введения. Такая форма выпуска позволяет избежать типичных ошибок дозирования, облегчает применение для пациентов с ограниченными моторными возможностями и снижает психологический барьер к терапии, что существенно повышает приверженность. Устройство не требует дозировки вручную и активируется одним нажатием. Такая простота использования делает лечение максимально удобным и безопасным даже вне медицинских учреждений [55].

Клинические показания к применению Тирзетты® включают:

• контроль массы тела у взрослых (в качестве дополнительной терапии при соблюдении диеты с пониженным содержанием калорий и увеличении физической активности) с ИМТ ≥30 кг/м² или ≥27 кг/м² при наличии хотя бы одного связанного с избыточным весом сопутствующего заболевания (дислипидемия, артериальная гипертензия, СД2, обструктивное апноэ сна и др.);
• терапию сахарного диабета 2 типа у взрослых в качестве монотерапии (при непереносимости или противопоказаниях к метформину), а также в составе комбинированного лечения [53].

Стартовая доза препарата составляет 2,5 мг один раз в неделю. Далее следует планомерное повышение на 2,5 мг каждые 4 недели, до достижения терапевтических доз (3-5 мг, 10, 15 мг, в зависимости от индивидуальной переносимости и целей терапии). Такой постепенный подход обеспечивает хорошую переносимость и снижает частоту побочных эффектов со стороны ЖКТ [3].

Сочетание фармакологических преимуществ тирзепатида с технологическими и производственными особенностями Тирзетты® делает этот препарат важным инструментом в лечении метаболических заболеваний. Отечественное производство, соответствующее требованиям GMP и международным стандартам, не только гарантирует стабильную доступность в аптечных сетях, но и позволяет адаптировать поставки под растущий спрос со стороны медицинского сообщества и пациентов [53, 55].

Заключение

С углублением понимания патофизиологических механизмов ожирения меняются и клинические акценты в его терапии. В последние годы все большее внимание уделяется не только снижению ИМТ, но и гармоничной рекомпозиции тела, коррекции метаболических последствий ожирения, воспалительного фона, инсулинорезистентности и качества жизни пациента. В этой связи внедрение в клиническую практику твинкретинов, и прежде всего тирзепатида, указывает на переход от «количественного» к «качественному» подходу – от снижения массы тела к метаболической реконфигурации, включающей снижение висцеральной жировой ткани, увеличение доли мышечной массы, нормализацию углеводно-липидного обмена и устранение хронического воспаления.

Тирзепатид, представляющий класс твинкретинов с двойным механизмом действия (ГПП-1+ ГИП), реализовывает данный подход к терапии. Клинические исследования продемонстрировали его высокую эффективность, сопоставимую с бариатрическими вмешательствами, и благоприятный профиль безопасности. Появление отечественного препарата Тирзетта®, сочетающего в себе доказанную эффективность, современную форму выпуска и производственную независимость, делает терапию доступной широкой категории пациентов в реальной клинической практике. Возможность назначать Тирзетту® как при СД2, так и при ожирении, а также ее хорошая переносимость и удобство применения открывают новые горизонты в персонализированном ведении пациентов с метаболическим синдромом и ассоциированными рисками.

Перспективы твинкретиновой терапии связаны с ее многоуровневым воздействием на патогенез ожирения, включая долгосрочную модуляцию нейрогуморальной регуляции аппетита, потенциальное снижение сердечно-сосудистых рисков и возможность персонализированного подхода на основе индивидуальных метаболических параметров. Таким образом, тирзепатид, и, в частности, Тирзетта®, знаменуют новый этап в терапии ожирения – переход от простого снижения веса к комплексной метаболической коррекции с улучшением долгосрочных клинических исходов.

Литература:

1. Candi, E. Campanelli, M. Sica, G. Differences in the vascular and metabolic profiles between metabolically healthy and unhealthy obesity. Endocrine and Metabolic Science. 2021; 2, 100077
2. Beyene HB, Giles C, Huynh K, Wang T, Cinel M, Mellett NA, Olshansky G, Meikle TG, Watts GF, Hung J, Hui J, Cadby G, Beilby J, Blangero J, Moses EK, Shaw JE, Magliano DJ, Meikle PJ. Metabolic phenotyping of BMI to characterize cardiometabolic risk: evidence from large population-based cohorts. Nat Commun. 2023 Oct 7;14(1):6280. doi: 10.1038/s41467-023-41963-7. PMID: 37805498; PMCID: PMC10560260.
3. Дедов И.И., Шестакова М.В., и др. Междисциплинарные клинические рекомендации «Лечение ожирения и коморбидных заболеваний» // Ожирение и метаболизм. — 2021. — Т. 18. — №1. — C. 5-99. doi: https://doi.org/10.14341/omet12714
4. Ожирение. Клинические рекомендации. 2024 г.
5. Ouchi N, Parker JL, Lugus JJ, Walsh K. Adipokines in inflammation and metabolic disease. Nat Rev Immunol. 2011 Feb;11(2):85-97. doi: 10.1038/nri2921. Epub 2011 Jan 21. PMID: 21252989; PMCID: PMC3518031.
6. McCarthy D, Berg A. Weight Loss Strategies and the Risk of Skeletal Muscle Mass Loss. Nutrients. 2021 Jul 20;13(7):2473. doi: 10.3390/nu13072473. PMID: 34371981; PMCID: PMC8308821.
7. Cruz-Jentoft A J, Bahat G, Bauer J et al. Writing Group for the European Working Group on Sarcopenia in Older People 2 (EWGSOP2), and the Extended Group for EWGSOP2, Sarcopenia: revised European consensus on definition and diagnosis, Age and Ageing, Volume 48, Issue 1, January 2019, Pages 16–31, https://doi.org/10.1093/ageing/afy169
8. Contribution of low skeletal muscle mass in predicting cardiovascular events: A prospective cohort study. Xu, Yiting et al. European Journal of Internal Medicine, Volume 114, 113 – 119, 2023. DOI: 10.1016/j.ejim.2023.05.007
9. Addressing the growing burden of musculoskeletal diseases in the ageing US population: challenges and innovations. Nguyen, Andrew et al. The Lancet Healthy Longevity, Volume 6, Issue 5, 100707. 2025. DOI: 10.1016/j.lanhl.2025.100707
10. Muscle matters: the effects of medically induced weight loss on skeletal muscle. Prado, Carla M et al. The Lancet Diabetes & Endocrinology, Volume 12, Issue 11, 785 – 787. 2024. DOI: 10.1016/S2213-8587(24)00272-9 External Link
11. Na Zhou, Corentin Scoubeau, Kevin Forton, Patricia Loi, Jean Closset, Gael Deboeck, Jean-Jacques Moraine, Malgorzata Klass, Vitalie Faoro; Lean Mass Loss and Altered Muscular Aerobic Capacity after Bariatric Surgery. Obes Facts 22 March 2022; 15 (2): 248–256.
12. Romeijn, M.M., Holthuijsen, D.D.B., Kolen, A.M. et al. The effect of additional protein on lean body mass preservation in post-bariatric surgery patients: a systematic review. Nutr J 20, 27 (2021). https://doi.org/10.1186/s12937-021-00688-3
13. Courcoulas AP, Christian NJ, Belle SH, Berk PD, Flum DR, Garcia L, Horlick M, Kalarchian MA, King WC, Mitchell JE, Patterson EJ, Pender JR, Pomp A, Pories WJ, Thirlby RC, Yanovski SZ, Wolfe BM; Longitudinal Assessment of Bariatric Surgery (LABS) Consortium. Weight change and health outcomes at 3 years after bariatric surgery among individuals with severe obesity. JAMA. 2013 Dec 11;310(22):2416-25. doi: 10.1001/jama.2013.280928. PMID: 24189773; PMCID: PMC3955952.
14. Канорский С.Г. Реверсия и ремиссия — перспективные цели для больных сахарным диабетом 2 типа. Южно-Российский журнал терапевтической практики. 2022;3(3):7-16. https://doi.org/10.21886/2712-8156-2022-3-3-7-16
15. Сушенцева Н.Н., Апалько С.В., Васильев Е.В., Гладышев Д.В., Врублевская С.Н., Салухов В.В., Сарана А.М., Щербак С.Г. Мультивалентное влияние бариатрического вмешательства на биохимический статус организма человека. Ожирение и метаболизм. 2019;16(3):3-10. https://doi.org/10.14341/omet9754
16. Ким Е.И., Ершова Е.В., Мазурина Н.В., Комшилова К.А. Постбариатрические гипогликемии: взгляд эндокринолога. Ожирение и метаболизм. 2021;18(4):471-483. https://doi.org/10.14341/omet12785
17. Hjorth S, Näslund I, Andersson-Assarsson JC, et al. Reoperations After Bariatric Surgery in 26 Years of Follow-up of the Swedish Obese Subjects Study. JAMA Surg. 2019;154(4):319–326. doi:10.1001/jamasurg.2018.5084
18. Straatman J, Demirkiran A, Harlaar NJ, Cense HA; Dutch Audit for Treatment of Obesity Group (DATO); Jonker FHW. The Impact of Reoperations Following Bariatric Surgery on Mid-term Outcomes. Obes Surg. 2023 Apr;33(4):1237-1244. doi: 10.1007/s11695-023-06519-0. Epub 2023 Feb 24. PMID: 36826677; PMCID: PMC10079741.
19. O'Brien PE, Hindle A, Brennan L, Skinner S, Burton P, Smith A, Crosthwaite G, Brown W. Long-Term Outcomes After Bariatric Surgery: a Systematic Review and Meta-analysis of Weight Loss at 10 or More Years for All Bariatric Procedures and a Single-Centre Review of 20-Year Outcomes After Adjustable Gastric Banding. Obes Surg. 2019 Jan;29(1):3-14. doi: 10.1007/s11695-018-3525-0. PMID: 30293134; PMCID: PMC6320354.
20. Scholtz S, Miras AD, Chhina N, Prechtl CG, Sleeth ML, Daud NM, Ismail NA, Durighel G, Ahmed AR, Olbers T, Vincent RP, Alaghband-Zadeh J, Ghatei MA, Waldman AD, Frost GS, Bell JD, le Roux CW, Goldstone AP. Obese patients after gastric bypass surgery have lower brain-hedonic responses to food than after gastric banding. Gut. 2014 Jun;63(6):891-902. doi: 10.1136/gutjnl-2013-305008. Epub 2013 Aug 20. PMID: 23964100; PMCID: PMC4033279.
21. Behary P, Miras AD. Food preferences and underlying mechanisms after bariatric surgery. Proceedings of the Nutrition Society. 2015;74(4):419-425. doi:10.1017/S0029665115002074
22. Münzberg H, Laque A, Yu S, Rezai-Zadeh K, Berthoud HR. Appetite and body weight regulation after bariatric surgery. Obes Rev. 2015 Feb;16 Suppl 1(Suppl 1):77-90. doi: 10.1111/obr.12258. PMID: 25614206; PMCID: PMC4784979.
23. Sudan R, Sudan R, Lyden E, Thompson JS. Food cravings and food consumption after Roux-en-Y gastric bypass versus cholecystectomy. Surg Obes Relat Dis. 2017 Feb;13(2):220-226. doi: 10.1016/j.soard.2016.09.001. Epub 2016 Sep 9. PMID: 27771313.
24. Smith KR, Aghababian A, Papantoni A, Veldhuizen MG, Kamath V, Harris C, Moran TH, Carnell S, Steele KE. One Year Follow-Up of Taste-Related Reward Associations with Weight Loss Suggests a Critical Time to Mitigate Weight Regain Following Bariatric Surgery. Nutrients. 2021 Nov 4;13(11):3943. doi: 10.3390/nu13113943. PMID: 34836201; PMCID: PMC8623884.
25. Lupoli R, Lembo E, Saldalamacchia G, Avola CK, Angrisani L, Capaldo B. Bariatric surgery and long-term nutritional issues. World J Diabetes. 2017 Nov 15;8(11):464-474. doi: 10.4239/wjd.v8.i11.464. PMID: 29204255; PMCID: PMC5700383.
26. Wadden TA, Chao AM, Machineni S, Kushner R, Ard J, Srivastava G, Halpern B, Zhang S, Chen J, Bunck MC, Ahmad NN, Forrester T. Tirzepatide after intensive lifestyle intervention in adults with overweight or obesity: the SURMOUNT-3 phase 3 trial. Nat Med. 2023 Nov;29(11):2909-2918. doi: 10.1038/s41591-023-02597-w. Epub 2023 Oct 15. Erratum in: Nat Med. 2024 Jun;30(6):1784. doi: 10.1038/s41591-024-02883-1. PMID: 37840095; PMCID: PMC10667099.
27. Rohani P, Malekpour Alamdari N, Bagheri SE, Hekmatdoost A, Sohouli MH. The effect of subcutaneous tirzepatide on obesity and overweight: a systematic review and meta-regression analysis of randomized controlled trials. Frontiers in Endocrinology. 2023;14:1230206. DOI: 10.3389/fendo.2023.1230206
28. Farr OM, Li CR, Mantzoros CS. Central nervous system regulation of eating: insights from human brain imaging. Metabolism: Clinical and Experimental. 2016;65(5):699-713. DOI: 10.1016/j.metabol.2016.02.002
29. Xia Y, Jin J, Sun Y, Kong X, Shen Z, Yan R, Huang R, Liu X, Xia W, Ma J, Zhu X, Li Q, Ma J. Tirzepatide's role in targeting adipose tissue macrophages to reduce obesity-related inflammation and improve insulin resistance. Int Immunopharmacol. 2024 Dec 25;143(Pt 2):113499. doi: 10.1016/j.intimp.2024.113499. Epub 2024 Oct 29. PMID: 39471690.
30. Лираглутид. Описание. Видаль. https://www.vidal.ru/drugs/molecule/2124
31. Семаглутид. Описание. Видаль. https://www.vidal.ru/drugs/molecule/2917
32. Rubino D.M., Greenway F.L., Khalid U., et al. Effect of weekly subcutaneous semaglutide vs daily liraglutide on body weight in adults with overweight or obesity without diabetes: the STEP 8 randomized clinical trial. JAMA. 2022; 327 (2): 138–150.
33. Clinical perspectives on the use of the GIP/GLP-1 receptor agonist tirzepatide for the treatment of type-2 diabetes and obesity. Baptist Gallwitz. https://www.frontiersin.org/journals/endocrinology/articles/10.3389/fendo.2022.1004044/full
34. Drucker DJ, Nauck MA. The incretin system: glucagon-like peptide-1 receptor agonists and dipeptidyl peptidase-4 inhibitors in type 2 diabetes. Lancet (2006) 368:1696–705. doi: 10.1016/S0140-6736(06)69705-5
35. Holst JJ. Glucagon-like peptide-1: from extract to agent. the Claude Bernard lecture, 2005. Diabetologia (2006) 49:253–60. doi: 10.1007/s00125-005-0107-1
36. Цыганкова О.В., Веретюк В.В., Аметов А.С. Инкретины сегодня: множественные эффекты и терапевтический потенциал. Сахарный диабет. 2019;22(1):70-78. https://doi.org/10.14341/DM9841
37. James-Okoro PP, Lewis JE, Gribble FM, Reimann F. The role of GIPR in food intake control. Front Endocrinol (Lausanne). 2025 Mar 17;16:1532076. doi: 10.3389/fendo.2025.1532076. PMID: 40166681; PMCID: PMC11955450.
38. Шестакова Е.А., Ильин А.В., Шестакова М.В., Дедов И.И. Глюкозозависимый инсулинотропный полипептид – новое звено в развитии ожирения. Ожирение и метаболизм. 2015;12(1):16-19. https://doi.org/10.14341/omet2015116-19
39. Holst JJ. On the Physiology of GIP and GLP-1. Hormone and Metabolic Research. 2004;36(11/12):747–54. PMID:15655703 doi: 10.1055/s-2004-826158.
40. Meier JJ, Nauck MA. Glucose-dependent insulinotropic polypeptide/gastric inhibitory polypeptide. Best Practice & Research Clinical Endocrinology & Metabolism. 2004;18(4):587–606. PMID:15533777 doi: 10.1016/j.beem.2004.08.007.
41. Tall Bull S, Nuffer W, Trujillo JM. Tirzepatide: A novel, first-in-class, dual GIP/GLP-1 receptor agonist. J Diabetes Complications. 2022 Dec;36(12):108332. doi: 10.1016/j.jdiacomp.2022.108332. Epub 2022 Oct 5. PMID: 36375235
42. Karagiannis T, Avgerinos I, Liakos A, Del Prato S, Matthews DR, Tsapas A, Bekiari E. Management of type 2 diabetes with the dual GIP/GLP-1 receptor agonist tirzepatide: a systematic review and meta-analysis. Diabetologia. 2022;65(8):1251-1261. DOI: 10.1007/s00125-022-05715-4
43. Frías JP, Davies MJ, Rosenstock J, Pérez Manghi FC, Fernández Landó L, Bergman BK, Liu B, Cui X, Brown K; SURPASS-2 Investigators. Tirzepatide versus Semaglutide Once Weekly in Patients with Type 2 Diabetes. N Engl J Med. 2021 Aug 5;385(6):503-515. doi: 10.1056/NEJMoa2107519. Epub 2021 Jun 25. PMID: 34170647.
44. Borner T, De Jonghe BC, Hayes MR. The antiemetic actions of GIP receptor agonism. Am J Physiol Endocrinol Metab. 2024 Apr 1;326(4):E528-E536. doi: 10.1152/ajpendo.00330.2023. Epub 2024 Mar 13. PMID: 38477667; PMCID: PMC11194054.
45. Hayes MR, Borner T, De Jonghe BC. The Role of GIP in the Regulation of GLP-1 Satiety and Nausea. Diabetes. 2021 Sep;70(9):1956-1961. doi: 10.2337/dbi21-0004. Epub 2021 Jun 27. PMID: 34176783; PMCID: PMC8576421.
46. Samms RJ, Coghlan MP, Sloop KW. How May GIP Enhance the Therapeutic Efficacy of GLP-1? Trends Endocrinol Metab. 2020 Jun;31(6):410-421. doi: 10.1016/j.tem.2020.02.006. Epub 2020 Mar 16. PMID: 32396843.
47. Jastreboff AM, Aronne LJ, Ahmad NN, Wharton S, Connery L, Alves B, Kiyosue A, Zhang S, Liu B, Bunck MC, Stefanski A; SURMOUNT-1 Investigators. Tirzepatide once weekly for the treatment of obesity. The New England Journal of Medicine. 2022;387(3):205-216. DOI: 10.1056/NEJMoa2206038
48. Packer M, Zile MR, Kramer CM, Baum SJ, Litwin SE, Menon V, Ge J, Weerakkody GJ, Ou Y, Bunck MC, Hurt KC, Murakami M, Borlaug BA; SUMMIT Trial Study Group. Tirzepatide for Heart Failure with Preserved Ejection Fraction and Obesity. N Engl J Med. 2025 Jan 30;392(5):427-437. doi: 10.1056/NEJMoa2410027. Epub 2024 Nov 16. PMID: 39555826.
49. Borlaug BA, Zile MR, Kramer CM, Baum SJ, Hurt K, Litwin SE, Murakami M, Ou Y, Upadhyay N, Packer M. Effects of tirzepatide on circulatory overload and end-organ damage in heart failure with preserved ejection fraction and obesity: a secondary analysis of the SUMMIT trial. Nat Med. 2025 Feb;31(2):544-551. doi: 10.1038/s41591-024-03374-z. Epub 2024 Nov 17. PMID: 39551891; PMCID: PMC11835708.
50. Мкртумян А.М., Егшатян Л.В. ЭФФЕКТИВНОСТЬ СЕМАГЛУТИДА В СВЕТЕ ДОКАЗАТЕЛЬНОЙ МЕДИЦИНЫ // МС. 2023. №6. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/effektivnost-semaglutida-v-svete-dokazatelnoy-meditsiny
51. Marso S.P., Bain S.C., Consoli A., Eliaschewitz F.G., Jödar E., Leiter L.A. et al.; SUSTAIN-6 Investigators. Semaglutide and Cardiovascular Outcomes in Patients with Type 2 Diabetes. N Engl J Med. 2016;375(19):1834-1844. https://doi.org/10.1056/NEJMoa1607141.
52. Nicholls SJ, Bhatt DL, Buse JB, Prato SD, Kahn SE, Lincoff AM, McGuire DK, Nauck MA, Nissen SE, Sattar N, Zinman B, Zoungas S, Basile J, Bartee A, Miller D, Nishiyama H, Pavo I, Weerakkody G, Wiese RJ, D'Alessio D; SURPASS-CVOT investigators. Comparison of tirzepatide and dulaglutide on major adverse cardiovascular events in participants with type 2 diabetes and atherosclerotic cardiovascular disease: SURPASS-CVOT design and baseline characteristics. Am Heart J. 2024 Jan;267:1-11. doi: 10.1016/j.ahj.2023.09.007. Epub 2023 Sep 25. PMID: 37758044.
53. Государственный реестр лекарственных средств. ЛП- N(008551)-(РГ-RU) https://grls.pharm-portal.ru/grls?filters%5Bcert_num%5D%5B0%5D%5Bid%5D=ed91fff8-7139-4950-87da-aba0f35f62da
54. FDA Approves New Medication for Chronic Weight Management. https://www.fda.gov/news-events/press-announcements/fda-approves-new-medication-chronic-weight-management
55. Тирзетта. Промомед. https://tirzetta.com/