Вирусные гепатиты В и С: сходство и различие

Вирусные гепатиты В и С, антропонозные инфекции с заражением через поврежденные кожные покровы и слизистые оболочки, относятся к числу повсеместно распространенных болезней и по праву занимают одно из ведущих мест в инфекционной патологии человека. Эти инфекции характеризуются тяжелым клиническим течением, являясь частой причиной хронического гепатита, цирроза и первичного рака печени.

Заболеваемость вирусным гепатитом С (ВГС) является проблемой международного масштаба, требующей безотлагательных действий. В 2015 г. в мире отмечено 1,75 млн новых случаев ВГС. По данным Всемирной организации здравоохранения в 2015 г. оценочное число лиц, живущих с ВГС, составило 71 млн, из них только 5% знали о своем заболевании, 1% получали противовирусную терапию [1]. В мае 2016 г. Всемирная ассамблея здравоохранения приняла «Глобальную стратегию сектора здравоохранения по вирусному гепатиту на 2016–2021 годы», включающую глобальные задачи по снижению заболеваемости вирусными гепатитами на 90% и сокращению случаев смерти из-за вирусного гепатита на 65% к 2030 г. [2].

Хронический гепатит В (ХГВ) в настоящее время остается одной из основных проблем здравоохранения как в Российской Федерации, так и во всем мире. По данным Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ) в 2017 г. в мире насчитывалось около 257 млн человек с ХГВ, причем около 70% из них проживают в Азии. Ежегодно, по данным ВОЗ, от гепатита В умирает 1 млн человек, этот показатель занимает первое место среди причин смерти больных с патологией печени [3]. Большинство летальных исходов были обусловлены хроническими заболеваниями печени, такими как цирроз печени (ЦП) и гепатоцеллюлярная карцинома (ГЦК), 720 тыс. и 470 тыс. случаев соответственно [4]. Экономический ущерб, ежегодно наносимый хроническим гепатитом В только для России, составляет десятки миллиардов рублей [5, 6]. Несмотря на то, что в конечном итоге мишенью вирусов гепатита В и С является гепатоцит, они относятся к разным семействам и имеют свои особенности.

Общая характеристика

Вирус гепатита В (HBV) — представитель семейства Hepadnaviridae — небольших оболочечных, преимущественно гепатотропных ДНК-вирусов. У хозяина вирус реплицируется и собирается исключительно в гепатоцитах, а вирионы высвобождаются через клеточный секреторный путь. Циркулирующий вирион состоит из оболочки и нуклеокапсида, который содержит частично двухцепочечную, расслабленную, кольцевую ДНК. Идентификационный рецептор HBV идентифицирован как полипептид-котранспортирующий таурохолат натрия, что объясняет гепатотропизм HBV [7].

Во время персистирующей, длительной инфекции могут возникать варианты HBV. Некоторые варианты способны обойти диагностические, профилактические и терапевтические меры. Это исключительное геномное разнообразие, наряду с высокой способностью к репликации, позволяет HBV адаптироваться к различным хозяевам. На основе эволюционного анализа в настоящее время описано восемь подтвержденных (A-H) и двух предварительных генотипов (I-J) и почти сорок субгенотипов [8]. Вирус гепатита В впервые был обнаружен B. S. Blumberg в 1965 г. при изучении сыворотки пациентов с лейкозом [9], в связи с чем всемирный день борьбы с гепатитом В отмечается в честь дня его рождения — 28 июля.

Вирус гепатита С (HCV) — представитель семейства Flaviviridae рода Hepacivirus, впервые описан в 1989 г. Это сферический оболочечный вирус, под его оболочкой находится нуклеокапсид, в который упакован геном HCV — одноцепочечная линейная РНК [10].

Так же, как и вирус гепатита В, вирус гепатита С имеет генетическое разно­образие. В настоящее время классифицируется на 8 генотипов и 86 подтипов.

Новый генотип HCV, генотип 8, был недавно идентифицирован у 4 эпидемиологически несвязанных пациентов из штата Пенджаб в Индии. Генотипы далее подразделяются на подтипы. На сегодняшний день описано 86 подтвержденных подтипов HCV, возможно, будет идентифицировано еще больше генотипов и подтипов [11].

В качестве основного механизма повреждения печени при HCV-инфекции рассматривается иммуноопосредованное повреждение гепатоцитов. Также вирус обладает способностью к внепеченочной репликации, что может приводить у отдельных пациентов к развитию системных проявлений [12].

Внепеченочные системные проявления

Нарушения иммунитета, приводящие к аутоиммунитету, могут быть вовлечены в развитие внепеченочных проявлений [13]. Одним из таких явлений является криоглобулинемия, которая может быть вызвана многими причинами, но чаще всего описывается у пациентов с HCV. В двух исследованиях у 36–54% пациентов с HCV обнаруживались криоглобулины, а у 25% — клинические симптомы, связанные с криоглобулинемией. Основные клинические проявления включают кожный васкулит с пальпируемой пурпурой (18–33%), артралгию-миалгию (35–54%), невропатию (11–30%) и почечные осложнения, такие как гломерулонефрит (27%) [14].

Кроме этого, имеются сведения, что HCV является лимфотропным вирусом. Хроническая стимуляция вирусного антигена может играть важную роль в нарушении пролиферации В-клеток [15], в связи с чем лимфопролиферативные заболевания сопровождают вирусный гепатит С.

Одним из внепеченочных проявлений является синдром Шегрена. Было показано, что этот синдром связан с наличием аутоантител к мускариновому рецептору типа 3 (M3R).

Обнаружено, что антимускариновые антитела имеют решающее значение для дисфункции экзокринных желез, а также для других сопутствующих вегетативных дисфункций (судомоторная, кардиовагальная и адренергическая функции). Сердечно-вагусная дисфункция идентифицируется как одна из основных причин повышенной смертности при хронических заболеваниях печени. Механизм сердечно-вагусного поражения при HCV до сих пор неизвестен. Были выдвинуты некоторые гипотезы, такие как иммуноопосредованный, общий патофизиологический механизм гепатоцеллюлярного повреждения и вегетативной дисфункции миокарда. Помимо сердца, M3R также присутствуют в клетках-предшественниках гепатоцитов. Этот пул клеток имеет особое значение для регенеративного процесса при болезнях печени, включая хроническую инфекцию HCV. Поэтому стимуляция блуждающего нерва, опосредованная через M3R, имеет решающее значение благодаря увеличению пула клеток-предшественников гепатоцитов.

Инфекция HCV является доказанным независимым фактором риска развития сердечно-сосудистых нарушений и более высокой смертности от сердечно-сосудистых заболеваний. Вирусная нагрузка HCV была независимо связана с ранним, бессимптомным атеросклерозом сонных артерий, с более высоким риском заболевания периферических артерий. В соответствии с этим выводом несколько исследований показали увеличение показателей общей и сердечно-сосудистой смертности среди пациентов с обнаруживаемой РНК HCV. HCV-инфекция также была независимым предиктором инсульта и цереброваскулярной смерти. В одном исследовании стимуляция HCV toll-подобных рецепторов индуцировала CD4+Th1-ответ, который стимулировал макрофаги к продуцированию провоспалительных цитокинов (в большей степени ИЛ-1 и фактора некроза опухоли-альфа), что представляет собой фактор риска для миокардита и кардиомиопатий [16].

HCV обнаружен в астроцитах и макрофагальных микроглиальных клетках иммунными методами, но попытка непосредственного заражения астроцитов предполагает, что взаимодействие HCV с астроцитами приводит к прямой нейротоксичности посредством индукции ИЛ-18. У ряда пациентов описывается дисфункция щитовидной железы в результате аутоиммунного процесса. Недавно было подтверждено, что HCV может непосредственно инфицировать in vitro клетки щитовидной железы человека [14].

Внепеченочные проявления при гепатите В менее выражены, до сих пор остаются вопросы по патогенезу повреждения других органов. Тем не менее внепеченочные проявления, в том числе заболевания почек, узелковый периартериит или дерматологические заболевания, такие как распространенный акродерматит, встречаются у 10–20% инфицированных HBV пациентов.

Связанные с HBV заболевания почек могут привести к хронической болезни почек (ХБП). Их можно классифицировать как иммунный комплексный гломерулонефрит (мембранозная нефропатия или мембранопролиферативный гломерулонефрит) и связанный с иммунным комплексом васкулит (узелковый периартериит или криоглобулинемический васкулит). Хотя патогенный механизм этих почечных проявлений неясен, отложение HBV-связанных иммунных комплексов, репликация HBV в эпителии почечных канальцев, которая может способствовать апоптозу почечных канальцев, инсулинорезистентность, связанная с HBV, и окислительный стресс могут способствовать почечной дисфункции [17].

Хронический гепатит С является системным заболеванием с внепеченочными проявлениями, включая депрессию, которая зарегистрирована у одной трети пациентов с HCV-инфекцией, и, по оценкам, распространенность ее в 1,5–4,0 раза выше, чем у пациентов с хронической инфекцией вируса гепатита В или среди населения в целом. У пациентов с HCV-инфекцией и депрессией отмечается ухудшение качества жизни. Вызванный лечением клиренс HCV связан с улучшением депрессии и качества жизни [18].

У пациентов с вирусным гепатитом В чаще возникают психологические расстройства, но основные механизмы не выяснены. Все большее число исследователей начали уделять внимание проблемам психического здоровья у данной группы. Atesci с соавт. оценили частоту психических расстройств у 43 носителей вируса гепатита B (HBV) и 43 здоровых людей с помощью шкалы депрессии Бека. Они обнаружили, что носители HBV были более восприимчивы к психическим расстройствам, чем здоровые люди (30,2% против 11,6%) [14]. В апреле 2019 г. китайскими исследователями опубликованы данные о взаимосвязи депрессии и бессонницы с уровнем гормонов щитовидной железы (низким FT3, < 3,5 пмоль/л) [19, 20].

Гепатоцеллюлярная карцинома

Наиболее фатальным осложнением прогрессирования хронических вирусных гепатитов является ГЦК. Мировая статистика свидетельствует о том, что по частоте выявления среди онкологических заболеваний ГЦК занимает пятое место у мужчин и восьмое место у женщин. Среди причин летальности ГЦК занимает третье место в структуре онкологических заболеваний. Механизмы гепатоканцерогенеза при HBV в настоящее время активно изучаются. Известно, что естественный репликативный цикл HBV проходит через интеграцию вирусного генома в хромосомную ДНК хозяина, вызывая точечные мутации, транслокации и делеции в различных участках вхождения вирусной ДНК [22]. ГЦК может возникать и при отсутствии цирротических изменений, что подтверждает данные о том, что HBV играет непосредственную роль в трансформации печени, вызывая специфические онкогенные пути в дополнение к стимуляции иммунного ответа хозяина и приводя к хроническому некровоспалению печени [23]. ДНК HBV обнаруживается и в ткани ГЦК хронических носителей HBV. Отмечается, что поверхностный антиген вируса гепатита В (HBsAg) оказывает ингибирующее действие на функцию антионкогена р53, который, в свою очередь, участвует в супрессии клеточного деления. У носителей HBsAg, инфицированных вирусом гепатита D (HDV), ГЦК встречается реже. Это может быть связано с подавляющим действием на HВV. ГЦК возникает у пациентов с высокой вирусной нагрузкой (100 000 копий/мл и более) в 10 раз чаще, а у больных с низкой вирусной нагрузкой примерно в 4 раза чаще, чем у лиц контрольной группы, т. е. не инфицированных HBV [22]. Повышенный риск прогрессирования ГЦК при инфекции HBV связан со следующими факторами: мужской пол, младший возраст на момент заражения, чрезмерное употребление алкоголя и неалкогольная жировая болезнь печени, высокий уровень ДНК HBV, коинфекция с вирусом иммунодефицита человека (ВИЧ), вирусом гепатита С или вирусом гепатита D и заражение генотипами HBV А и С [24].

Установлено, что HCV играет несомненную роль в развитии ГЦК. Белок HCV может вмешиваться в процессы передачи сигнала, регуляции роста и апоптоз. Появляется все больше доказательств того, что кодируемые вирусом белки участвуют в патогенезе ГЦК. Ядерный белок HCV оказывает трансформирующее действие на клетки фибробластов мышей in vitro. Высокая экспрессия ядерного белка приводит к возникновению ГЦК даже в отсутствие некроза и воспалительной реакции в печени. Ядерный белок снижает экспрессию антионкогена р53, подавляя апоптоз и способствуя, таким образом, клеточному росту. Наиболее часто ГЦК развивается при 1b-генотипе HCV [22].

Лечение и прогноз

В настоящее время хроническую инфекцию HBV можно контролировать, но полной эрадикации не происходит. Риск терминальной стадии заболевания печени и рака увеличивается при продолжающемся воспалении и виремии HBV у взрослых. Фиброз может быть обратимым, и лечение может уменьшить прогрессирование фиброза.

Доступность простого, безопасного и высокоэффективного лекарства от гепатита С активизировала поиск лекарства от гепатита В. Новые противовирусные препараты в клинических испытаниях включают ингибиторы рецептора входа, модификаторы сборки капсида, интерференцию РНК и полимеры нуклеиновых кислот. На сегодняшний день модификаторы сборки капсида показали многообещающие результаты, но влияние на уровни HBsAg было скромным, и существует проблема устойчивости к противовирусным препаратам. Исследования полимеров нуклеиновых кислот показали высокую скорость потери HBsAg, но дизайн этих исследований сложен, точный механизм действия полимеров нуклеиновых кислот неясен, и отмеченные вспышки АЛТ (аланинаминотрансферазы) наблюдались у высокого процента пациентов. На сегодняшний день исследования иммуномодулирующей терапии, включая терапевтические вакцины для стимуляции Т-клеточного ответа и агонистов toll-подобных рецепторов для усиления врожденного иммунного ответа, имели ограниченный успех. Основная проблема иммуномодулирующей терапии заключается в неконтролируемой иммунной активации, приводящей к фатальным вспышкам гепатита или повреждению других органов [7].

Основной целью противовирусного лечения гепатита С является достижение полной эрадикации вируса, определяемой как отсутствие РНК HCV, через 12 недель после окончания противовирусного лечения (устойчивый вирусологический ответ, УВО). Даже у пациентов, у которых уже развился прогрессирующий фиброз печени, нормальная ожидаемая продолжительность жизни может быть достигнута путем эрадикации вируса. УВО не только снижает заболеваемость и смертность, связанные с патологией печени, но также улучшает качество жизни. С момента появления противовирусных препаратов прямого действия терапия HCV совершила революцию. По сравнению с прежними схемами на основе интерферонов лечение противовирусными препаратами прямого действия высокоэффективно у большинства пациентов. Терапия не только короче, но и хорошо переносится, и теперь можно лечить даже большинство пациентов с прежними противопоказаниями к терапии интерферонами, главным образом пациентов с декомпенсированным циррозом печени или значительными сопутствующими заболеваниями [25].

Вакцинация

Число впервые выявленных носителей HBsAg в большинстве стран имеет стойкую тенденцию к снижению, что обусловлено широким внедрением вакцинации в группах риска. Целью активной иммунизации против HBV является повышение иммунитета хозяина, что приводит к потере поверхностного антигена HBV (HBsAg) и продолжению контроля репликации HBV. Стратегии вакцинации против HBV включают введение традиционной вакцины против HBsAg, человеческого поверхностного антитела против HBV (анти-HBs), вакцины против T-клеток, ДНК-вакцин, апоптотических клеток, экспрессирующих антигены HBV, и вирусных векторов, экспрессирующих белки HBV. Парентеральный иммуноглобулин HBV иногда используется для обеспечения мгновенной защиты до тех пор, пока не произойдет эффективный ответ в иммунной системе хозяина, а также среди людей, которые не формируют эффективный иммунный ответ на обычную вакцинацию против HBV [26]. Терапевтические вакцины, которые нацелены на то, чтобы вызвать иммунный ответ, способный контролировать вирус, предлагают потенциально новую стратегию лечения хронического гепатита В. Недавно появилась развитая платформа для вакцинации с высоким титром, состоящая из репликонов РНК вируса Семлики, которые экспрессируют вирус везикулярного стоматита. Эта платформа генерирует вирусоподобные везикулы (VLV), которые содержат VSV G (vesicular stomatitis virus G protein, белок G вируса везикулярного стоматита), но не содержат других вирусных структурных белков [26].

Появление новых противовирусных препаратов позволило изучить влияние хронической вирусной инфекции и ее последующей элиминации на компоненты иммунной системы человека. Так, в статье B. Strunz и соавт. показано необратимое влияние инфекции вируса гепатита С на разнообразие NK-клеток, фенотип был обусловлен главным образом снижением уровня экспрессии активирующих рецепторов [27].

Небольшая, но значительная частота спонтанного клиренса HCV, в некоторых редких случаях даже после нескольких лет хронической инфекции, позволяет предположить, что разработка защитной вакцины не является невозможной задачей. При сравнении В-клеточных ответов у отдельных лиц, спонтанно элиминировавших HCV-инфекцию, с реакциями отдельных лиц, у которых развивается хроническая инфекция, Merat и соавт. подтверждают, что ранняя разработка широко нейтрализующих антител может сформировать иммунитет против HCV и, таким образом, подкрепляет концепцию, что разработка вакцины возможна [28].

У пациентов с хроническим гепатитом В и С доказано наличие дисфункции желчевыводящих путей, связанное с повреждением гепатоцитов и уменьшением пула желчных кислот [21]. Основные положения данного обзора представлены в табл. 1.

На базе гастроэнтерологического отделения Кузбасского областного гепатологического центра исследованы: состояние билиарного тракта, уровень тканевого магния и цинка и особенности вегетативной нервной системы при хронических гепатитах В и С.

Материал и методы исследования

В исследование были включены 63 пациента с хроническим гепатитом С и 56 пациентов с хроническим гепатитом В, группу контроля составили 30 здоровых человек аналогичного пола и возраста.

Каждый пациент подписал «Информированное согласие» на участие в исследованиях. Исследование проведено в соответствии с принципами Хельсинкской декларации Всемирной медицинской ассоциации (в редакции 2000 г. с разъяснениями, данными на генеральной ассамблее ВМА, Токио, 2004), с правилами Качественной Клинической Практики Международной Конференции по Гармонизации (ICH GCP), этическими принципами, изложенными в Директиве Европейского Союза 2001/20/ЕС и требованиями национального российского законодательства. Протокол исследования одобрен Комитетом по этике ФГБОУ ВО КемГМУ МЗ РФ; процедуры рассмотрения и одобрения исследования соответствовали требованиям национального законодательства.

Достоверность различий абсолютных и относительных показателей оценивалась с использованием критериев Манна–Уитни, Крускала–Уоллеса. Различия между параметрами сравнения считались статистически значимыми при р ≤ 0,05.

Всем пациентам проведено общеклиническое исследование крови с определением уровня тромбоцитов, общеклиническое исследование мочи, биохимическое исследование крови с определением уровня общего билирубина и его фракций, общего белка и белковых фракций, мочевины, креатинина, холестерина, сывороточного железа, калия, натрия, глюкозы, протромбинового индекса, фибриногена, активности аспартат­аминотрансферазы, щелочной фосфатазы, аланинаминотрансферазы, гамма-глутамилтранспептидазы, амилазы. Пациентам моложе 40 лет проводилось исследование уровня церулоплазмина, а также определялся уровень меди сыворотки крови для исключения болезни Вильсона–Коновалова.

С целью оценки функционального состояния желчевыводящей системы пациентам было проведено фракционное хроматическое минутированное дуоденальное зондирование. Магниево-цинковый статус пациентов исследовался путем определения концентраций магния и цинка в ногтях методом масс-спектрометрии. Вегетативный статус и вегетативную реактивность исследовали методом частотного и спектрального анализа сердечного ритма.

Результаты исследования и их обсуждение

Результаты нашего исследования показали, что при хронических гепатитах В и С имеют место выраженные изменения функционального состояния билиарного тракта как в работе сфинктерного аппарата, так и в работе желчного пузыря. В группе пациентов с гепатитом С гипермоторная дисфункция желчного пузыря регистрировалась реже — у 27 пациентов (42,9%), чем при гепатите В — 38 человек (67,8%); гипомоторная дисфункция желчного пузыря чаще — у 10 пациентов (15,9%), чем в группе ХГВ — у 2 пациентов (3,6%); нормальная функция желчного пузыря регистрировалась при хроническом гепатите С (ХГС) у 26 пациентов (41,2%), в группе ХГВ — у 16 (28,6%). Гипертонус сфинктера Одди в группе ХГС определяется у 32 пациентов (50,8%), в группе ХГВ — у 12 пациентов (21,4%). Недостаточность сфинктера Одди выявлена более чем у половины группы ХГВ — у 38 пациентов (67,8%), при ХГС — у 21 пациента (33,3%). Все показатели имеют статистическую значимость (р < 0,05). Кроме того, у пациентов с гепатитом С более выражены явления дуоденальной гипертензии, уменьшение объема пузырной желчи, укорочение времени опорожнения желчного пузыря. Выявлено высокое напряжение желчи порции С, что свидетельствует о повышении печеночного холереза у пациентов с вирусными гепатитами. Что касается магниево-цинкового статуса, то в группе ХГС дефицит цинка был определен у 35 пациентов (55,5%), в группе ХГВ — у 34 пациентов (60,7%). В группе ХГС тканевый дефицит магния выявлен у 28 пациентов (44,4%), в группе ХГВ — у 16 пациентов (28,6%). Нами установлено, что уровень тканевого магния при вирусных гепатитах был ниже показателей группы контроля. Показатели дефицита магния коррелировали с повышением уровня билирубина сыворотки крови, удлинением времени открытия сфинктера Одди, увеличением объема и удлинением времени порции А. Исследуя вегетативный статус и вегетативную реактивность методом частотного и спектрального анализа сердечного ритма, мы выявили отклонение по всем уровням вегетативной регуляции: ослабление парасимпатической регуляции блуждающего нерва, снижение активности вазомоторных, барорефлекторных механизмов, гуморальной регуляции, умеренное ослабление активности подкорковых нервных центров, избыточную централизацию управления ритмом сердца, смещение вегетативного баланса в сторону преобладания симпатикотонии, это смещение наиболее выражено в группе ХГС. При проведении корреляционного анализа были выявлены многочисленные статистически значимые корреляционные связи средней и слабой силы между вегетативными и биохимическими, морфологическими показателями, функциональным состоянием билиарного тракта, свидетельствующие о том, что чем выше гистологическая активность воспалительного процесса в печени и утяжеление гепатоцеллюлярной недостаточности, цитолиза, тем сильнее проявления со стороны симпатической нервной системы в виде ее перегрузки и уменьшения вариабельности сердечного ритма и тем сильнее спазм сфинктера Одди. Результаты проведенных исследований представлены в табл. 2.

Выводы

В настоящее время имеется достаточно много информации о возбудителях вирусных гепатитов В и С, которые приводят к хроническому инфицированию и дальнейшей трансформации в цирроз печени и ГЦК, но активные научные исследования продолжаются. Несмотря на схожую клиническую картину, патогенез развития вирусных гепатитов В и С, имеется ряд характерных особенностей, играющих большое значение в тактике ведения пациентов с данными заболеваниями. Пациенты с хроническими гепатитами В и С имеют функциональные нарушения в работе билиарного тракта, которые приводят к снижению качества жизни и требуют своевременной диагностики и лечения. Наличие вегетативной дисфункции предполагает ее изучение и коррекцию при необходимости. Тканевой дефицит магния и цинка при хронических вирусных гепатитах обосновывает необходимость фармакологической поддержки.

Литература

1. Global hepatitis report, 2017. World Health Organization. [Online] [cited 01.04.19]. Available from: URL http//apps.who.int/iris/bitstream/10665/255016/1/9789241565455-eng.pdf?ua=1.
2. Щепина И. В., Кригер Е. А., Бровина Н. Г., Бровкова К. П. Эпидемиология хронического вирусного гепатита С в Архангельской области // Электронное издание «Социальные аспекты здоровья населения». 2019; 3 (67). DOI: 10.21045/2071–5021–2019–65–3–6.
3. Глобальный доклад по гепатиту, 2017 г. Электронный ресурс: URL https//apps.who.int/iris/bitstream/handle/10665/255898/WHO-HIV-2017.06-rus.pdf; jsessionid=A1EFB8E9084400892E2D0F2B07C0C37E? sequence=1.
4. Liu T. T. A case-control study of the relationship between hepatitis В virus DNA level and risk of hepatocellular carcinoma in Qidong, China // World J Gastroenterol. 2008; 14 (19): 3059–3063.
5. Инфекционная заболеваемость в Российской Федерации за январь-декабрь 2018 г. Электронный ресурс: URL https//www.rospotrebnadzor.ru/activities/statistical-materials/statictic_details.php? ELEMENT_ID=11277.
6. Шапиева Н. Т., Понежева Ж. Б., Макашова В. В., Омарова Х. Г. Современные аспекты хронического гепатита В // Лечащий Врач. 2019; 5: 82–87.
7. Anna Suk-Fong Lok. Hepatitis B Treatment: What We Know Now and What Remains to Be Researched // Hepatology CommuniCations. 2018, Nov 15; 3 (1): 8–19. DOI: 10.1002/hep4.1281.
8. Pourkarim M. R., Amini-Bavil-Olyaee S., Kurbanov F., Van Ranst M., Tacke F. Molecular identification of hepatitis B virus genotypes/subgenotypes: revised classification hurdles and updated resolutions // World J Gastroenterol. 2014; 20 (23): 7152–7168.
9. Blumberg B.. S, Gerstley B. J. S., Hungerford D. A., London W. T., Sutnick A. I. Antigen (Australia Antigen) in Down’s Syndrome, Leukemia, and Hepatitis // Ann Intern Med. 1967; 66: 924–931.
10. Николаева Л. И., Сапронов Г. В. Вирус гепатита С: мишени для терапии и новые лекарственные препараты // Вопросы вирусологии. 2012, 57 (5): 10–15.
11. Hedskog C., Parhy B., Chang S., Zeuzem S., Moreno C., Shafran S. D., Borgia S. M., Asselah T., Alric L., Abergel A., Chen J. J., Collier J., Kapoor D., Hyland R. H., Simmonds P., Mo H., Svarovskaia E. S. Identification of 19 Novel Hepatitis C Virus Subtypes-Further Expanding HCV Classification // Open Forum Infect Dis. 2019; 6 (3): ofz076.
12. Буеверов А. О., Богомолов П. О., Никитина Л. О. и др. Гепатит С и иммуносупрессивная терапия // Клин. перспективы гастроэнтерологии, гепатологии. 2013; 6: 7–13.
13. Flores-Chávez A., Carrion J. A., Forns X., Ramos-Casals M. Extrahepatic manifestations associated with Chronic Hepatitis C Virus Infection // Rev Esp Sanid Penit. 2017; 19: 87–97.
14. Kuna L., Jakab J., Smolic R., Wu G. Y., Smolic M. HCV Extrahepatic Manifestations // J Clin Transl Hepatol. 2019; 7 (2): 172–182.
15. Vannata B., Zucca E. Hepatitis C virus-associated B-cell non-Hodgkin lymphomas // Hematology Am Soc Hematol Educ Program. 2014, Dec 5; 2014 (1): 590–598.
16. Sanchez M. J., Bergasa N. V. Hepatitis C associated cardiomyopathy: potential pathogenic mechanisms and clinical implications // Med Sci Monit. 2008; 14: 55–63.
17. Kim S. E., Jang E. S., Ki M. et al. Chronic Hepatitis B Infection Is Significantly Associated with Chronic Kidney Disease: a Population-based, Matched Case-control Study // J Korean Med Sci. 2018; 33 (42): e264.
18. Strunz B., Hengst J., Wedemeyer H., Björkström N. K. Irreversible impact of chronic hepatitis C virus infection on human natural killer cell diversity // Cell Stress. 2018; 2 (8): 216–218.
19. Huang X., Zhang H., Qu C., Liu Y., Bian C., Xu Y. Depression and Insomnia Are Closely Associated with Thyroid Hormone Levels in Chronic Hepatitis B // Med Sci Monit. 2019; 25: 2672–2678.
20. Atesci F. C., Cetin B. C., Oguzhanoglu N. K. et al. Psychiatric disorders and functioning in hepatitis B virus carriers // Psychosomatics. 2005; 46: 142–47.
21. Неронов В. А. Проблема хронической билиарной недостаточности при вирусных поражениях печени. Автореф. дис. … д-ра мед. наук. М., 2010. 46 с.
22. Геттуева А. А., Сторожаков Г. И., Лепков С. В., Эттингер О. А., Косюра С. Д. Влияние вирусного гепатита В и С на течение и прогноз гепатоцеллюлярной карциномы // Лечебное дело. 2012; 2: 36–45.
23. Levrero, Massimo et al. Mechanisms of HBV-induced hepatocellular carcinoma // Journal of Hepatology. 2016; 64 (1): 84–101.
24. Peters M. G. Hepatitis B Virus Infection: What Is Current and New // Top Antivir Med. 2019, Jan; 26 (4): 112–116.
25. Sandmann L., Schulte B., Manns M. P., Maasoumy B. Treatment of Chronic Hepatitis C: Efficacy, Side Effects and Complications // Visc Med. 2019; 35: 161–170.
26. Das S., Ramakrishnan K., Behera S. K., Ganesapandian M., Xavier A. S., Selvarajan S. Hepatitis B Vaccine and Immunoglobulin: Key Concepts // J Clin Transl Hepatol. 2019; 7 (2): 165–171.
27. Strunz B., Hengst J., Wedemeyer H., Björkström N. K. Irreversible impact of chronic hepatitis C virus infection on human natural killer cell diversity // Cell Stress. 2018; 2 (8): 216–218.
28. Wrensch F. et al. Learning from a clinical cohortfor HCV vaccine development // Journal of Hepatology. 2019; 71 (1): 9–11.

* ГАУЗ КО ОКБСМП им. М. А. Подгорбунского, Кемерово
** ФГБОУ ВО КемГМУ Минздрава России, Кемерово
*** ГАУЗ КО ОКБ им. С. В. Беляева, Кемерово

¹ Контактная информация: eka-pl@rambler.ru

DOI: 10.26295/OS.2019.70.71.016

Вирусные гепатиты В и С: сходство и различие/ М. С. Карягина, Е. Ю. Плотникова, Е. Н. Баранова, О. А. Воросова, М. А. Шамрай, С.Ф. Зинчук, К. А. Краснов
Для цитирования: Лечащий врач № 9/2019; Номера страниц в выпуске: 74-79
Теги: печень, вирусная инфекция, противовирусная терапия, вакцинация