Перинатальные заболевания как ведущая причина летальных исходов у детей

В современном здравоохранении для улучшения охраны здоровья и снижения детской смертности был принят «Глобальный консенсус в отношении охраны здоровья матери, детей и новорожденных» [1]. Этот документ включает систему мероприятий как со стороны государства в целом, так и со стороны здравоохранения. Одним из аспектов Глобальной стратегии является улучшение регистрации летальных исходов в детском возрасте. В настоящее время около 30% летальных исходов приходится на возраст от 0 до 5 лет. Именно этот возрастной период является самым главным резервом для снижения показателя детской смертности [2, 3]. При этом смертность и заболеваемость у детей полностью взаимосвязанные понятия. От предотвратимых причин умирают около 40% детей первых месяцев жизни [4, 5]. Подавляющее количество детей умирают в возрасте до 1 года, что составляет 55–65% от показателя смертности в возрасте от 0 до 14 лет [6]. Из этих детей 40% умирают в раннем неонатальном периоде, 30% — в постнеонатальном периоде [7]. По данным Г. А. Самсыгиной смертность новорожденных составляет 40% от общего числа умерших детей [8].

Самыми частыми причинами смерти новорожденных во всем мире являются асфиксия, неонатальный сепсис, врожденные пороки развития, инфекционные заболевания [9]. Большинство из этих причин относятся к заболеваниям плода и новорожденного. Согласно Международной классификации болезней 10-го пересмотра (МКБ-10) эти заболевания представляют класс XVI, который объединяет отдельные состояния, возникшие в перинатальном периоде. Следует подчеркнуть, что даже если заболевания и летальный исход возникли позднее, то эти нозологические единицы относятся к классу XVI (рубрики Р00-Р96). Поэтому для достижения цели снижения детской смертности необходимо учитывать и анализировать ведущие причины летальных исходов, в первую очередь заболеваний, возникших в перинатальном периоде.

Отдельные состояния, возникшие в перинатальном периоде, отличаются от заболеваний других классов этиологией, патофизиологией и клинической симптоматикой. Приводим основные особенности заболеваний, возникших в перинатальном периоде.

Согласно современным литературным сведениям внутриутробные инфекции и неонатальный сепсис являются чаще всего основной причиной заболеваемости и смертности у новорожденных [7, 10, 11]. Врожденная пневмония, как отдельная нозологическая единица, в равной степени встречается в странах как с низким, так и высоким уровнем детской смертности [12, 13]. Врожденные инфекции любой этиологии напрямую связаны с особенностями течения беременности. Практически во всех случаях в материнском анамнезе имеются указания на неблагоприятные факторы в различные периоды гестации. При этом наиболее частой причиной рождения ребенка с инфекционным заболеванием является плацентарная недостаточность инфекционного генеза. При инфекционном поражении плода в плаценте определяются диффузные изменения в виде амнионита, трансмурального мембранита, фуникулита. В случаях плацентарной недостаточности инфекционного генеза микробный спектр матери самый многообразный. При этом независимо от этио­логического фактора наиболее часто в инфекционный процесс вовлекается децидуальная оболочка плаценты [10]. Чаще всего у матерей с инфекционным поражением плаценты рождаются дети с врожденной пневмонией и сепсисом [14]. При этом возможны отрицательные посевы на микробную флору у новорожденного, но острое воспаление в плаценте все равно может присутствовать [15].

В зависимости от сроков манифестации бактериального сепсиса можно определить период инфицирования новорожденного. Если сепсис возникает до 72 часов жизни (ранний сепсис), то инфицирование новорожденного произошло до родов или в родах. Если сепсис развивается после 3-го дня жизни (поздний сепсис), то инфицирование ребенка возможно как в родах, так и после рождения [8, 16]. Диагноз сепсиса у подавляющего числа новорожденных до недавнего времени выставлялся на основании подозреваемой и/или документированной инфекции в сочетании с синдромом системной воспалительной реакции (SIRS — systemic inflammatory response syndrome) [17–19]. Однако время внесло свои коррективы в диагностическую концепцию сепсиса, в основе которой лежал SIRS как единственная движущаяся сила патологического процесса [20]. В настоящее время для диагностики сепсиса, в том числе у детей, должны использоваться новые подходы, разработанные экспертами Общества специалистов критической медицины (Society critical care medicine, SCCM) и Европейского общества интенсивной медицины (European society intensive medicine, ESICM) в 2016 г. [21, 22]. В основе обновленной концепции сепсиса лежит отказ от критериев SIRS и переход на оценку органной дисфункции по шкале SOFA (sepsis organ failure assessment). В 2017 г. была разработана и опубликована педиатрическая шкала pSOFA, которая показала высокую диагностическую и прогностическую точность [23]. В представленном нами ретроспективном анализе клинических случаев новые подходы диагностики сепсиса, в том числе шкала pSOFA, не использовались.

Большой удельный вес в заболеваемости и смертности детей периода новорожденности занимают врожденные инфекции небактериальной этио­логии. К ним относят заболевания и состояния плода и новорожденного, возникшие в анте- или интранатальном периоде, источником которых явилась мать. По своей сути эти заболевания являются хроническими перинатальными инфекциями, которые в периоде новорожденности имеют сходную клиническую картину. В связи с этим для удобства их объединяют в одну группу — TORCH-инфекции (Тoxoplasmоsis — токсоплазмоз, Оther — другие, Rubella — краснуха, Cytomegalia — цитомегалия, Herpes — герпес). Диагностика их осуществляется на основании наличия TORCH-синдрома [24].

Перинатальные заболевания неинфекционной природы представлены церебральной лейкомаляцией, бронхолегочной дисплазией (БЛД), внутричерепными кровоизлияниями (ВЧК) нетравматическими и травматическими, синдромом дыхательных расстройств (СДР), некротизирующим энтероколитом, асфиксией, гемолитической болезнью новорожденного, аспирацией мекония и др.

Церебральная лейкомаляция является одним из вариантов гипоксически-ишемического повреждения головного мозга у новорожденных. Это недостаточно изученное заболевание, но в большей степени обусловленное гипоксемией [25–27].

Увеличение выживаемости глубоко недоношенных детей в последние годы привело к появлению новых заболеваний и состояний, которые стали оказывать влияние на дальнейший прогноз жизни и здоровья. Одним из таких заболеваний является БЛД, возникшая в перинатальном периоде. Это полиэтиологическое заболевание незрелых легких, возникшее в результате интенсивной терапии СДР или пневмонии. В настоящее время выделяют две основные формы БЛД недоношенных: «новая (постсурфактантная) БЛД» и «старая (классическая) БЛД». Фенотипы этих вариантов БЛД кардинально отличаются по различным критериям (этиологии, патогенезу, патоморфологии, гестационному возрасту, респираторной терапии, тяжести заболевания и др.) [28].

Одними из неинфекционных заболеваний, возникшими в перинатальном периоде, являются ВЧК нетравматические и травматические. Нетравматические ВЧК являются прерогативой недоношенных детей, что связано с незрелостью головного мозга, особенностями его васкуляризации и потерей автономности мозгового кровотока на фоне критических состояний [29]. У доношенных детей причиной ВЧК нетравматических чаще всего является тяжелая хроническая или острая гипоксия. В основе ВЧК травматического генеза всегда лежит нарушение целостности тканей головного мозга, возникшее во время родов. В последние годы отмечено уменьшение количества родовых травм, в связи с увеличением количества кесаревых сечений.

У глубоко недоношенных детей в связи с незрелостью легочной ткани возникает первичный дефицит сурфактанта, что является причиной СДР в раннем неонатальном периоде [16]. Современные перинатальные технологии позволяют большинству таких детей сохранить жизнь. Тем не менее в силу крайней степени морфофункциональной незрелости ребенка или тяжелого сопутствующего заболевания может наступить и летальных исход.

Еще одним заболеванием, возникшим в перинатальном периоде, является некротизирующий энтероколит. Это заболевание получило термин «болезнь выживших недоношенных». В основе его лежит сочетание неспецифического воспаления, ишемии кишечной стенки и незрелости механизмов защиты [30]. Летальность при этом заболевании чаще обусловлена перфорацией кишечной стенки с развитием перитонита и существенно растет с уменьшением массы тела и гестационного возраста ребенка.

Наряду с описанными заболеваниями, возникшими в перинатальном периоде, летальность может быть также обусловлена гемолитической болезнью новорожденных, аспирацией мекония и некоторыми другими состояниями.

Целью настоящего исследования было изучить нозологические единицы летальных исходов у детей, относящихся к заболеваниям перинатального периода, для выработки направлений совершенствования медицинской помощи и снижения летальности.

Материалы и методы исследования

Представлен ретроспективный анализ медицинских карт стационарных больных, протоколов патологоанатомических вскрытий, результатов морфологического исследования плаценты и протоколов комиссий по изучению летальных исходов детей, умерших в отделении реанимации и интенсивной терапии (ОРИТ) для новорожденных за 10 лет (2008–2018 гг.). Стационар, в котором проводилось исследование, относится к учреждениям третьего уровня оказания медицинской помощи новорожденным, находящимся в критическом состоянии, детям с очень низкой и экстремально низкой массой тела при рождении или требующим хирургической помощи. Медицинская помощь детям в ОРИТ осуществляется на основании Приказа Министерства здравоохранения Российской Федерации от 12 ноября 2012 г. № 909н «Об утверждении Порядка оказания медицинской помощи детям по профилю «анестезиология и реаниматология». ОРИТ является структурным подразделением областной детской клинической больницы. Возраст пациентов, поступающих в ОРИТ неонатологического профиля, составлял от 0 до 28 суток жизни.

При статистической обработке материала проводилось определение среднего арифметического и среднеквадратичного отклонения некоторых показателей (M ± m). В последующем оценивалась значимость различий средних величин по t-критерию Стьюдента.

За период с 2008 по 2018 г. летальный исход был зарегистрирован у 186 детей. Из них у 146 (78,5%) пациентов основное заболевание кодировалось (согласно МКБ-10) по классу XVI (отдельные состояния, возникшие в перинатальном периоде). Перинатальные заболевания, ставшие причиной летального исхода у детей ОРИТ, представлены на рис. По другим классам МКБ-10 летальный исход был зарегистрирован у 21,5% пациентов. Класс XVII — врожденные аномалии (пороки развития), деформации и хромосомные нарушения (Q00-Q99) — встречался в 18,3% случаев (34 пациента). Класс I — некоторые инфекционные и паразитарные заболевания (А00-А99) — встречался в 2,1% (4 пациента) и класс IX — болезни системы кровообращения — в 1,1% (2 пациента).

Таким образом, в случаях летального исхода в ОРИТ преобладающей группой являются перинатальные заболевания (78,5%), относящиеся к классу XVI. В связи с этим нами было решено изучить именно эти нозологические единицы, возникшие в перинатальном периоде для выработки возможного совершенствования медицинской помощи детям и снижения летальности.

Результаты исследования и обсуждение

При перинатальных заболеваниях неонатальная летальность составила 62,4% (91 пациент), постнеонатальная летальность — 37,6% (55 пациентов). Из всех умерших детей с перинатальными заболеваниями недоношенных было 85,6% (125 пациентов), доношенных — 14,4% (21 ребенок).

Выявлено, что в 50% случаев (73 пациента) летальный исход произошел в результате бактериального сепсиса новорожденных (P36) и врожденной пневмонии (P23). Характеристика детей, умерших от бактериального сепсиса и врожденной пневмонии, приведена в табл. 1.

Из группы пациентов с бактериальным сепсисом и врожденной пневмонией 68 детей (93%) были недоношенные, 5 детей (7%) — доношенные. Как видно из табл. 1, среднее значение массы тела соответствовало низкой массе тела при рождении (менее 2500 г), а гестационный возраст соответствовал пациентам с очень низкой массой тела при рождении (менее 1500 г).

При бактериальном сепсисе новорожденных в 64% случаев определялись воспалительные изменения в плаценте, а при врожденной пневмонии в 88% случаев. Внутриутробное развитие плода при плацентарной недостаточности инфекционного генеза в большинстве случаев осложнялось истмико-цервикальной недостаточностью и прежде­временными родами (91%).

У значительной части обследованных пациентов (40%) с бактериальным сепсисом и врожденной пневмонией этиологию заболевания определить не удалось (табл. 1). Однако при отрицательных посевах острое воспаление в плаценте (гнойный хориоамнионит, периваскулит, фуникулит) присутствовало у 30% случаев.

В случаях идентификации возбудителя (табл. 1) грамположительная флора обнаруживалась у 19 пациентов, грам­отрицательная — у 17. При врожденной пневмонии грамположительная флора встречалась у 2 пациентов, грамотрицательная в 6 случаях. Лабораторные исследования для исключения атипичных возбудителей при врожденной пневмонии не проводились.

В 11,3% случаях бактериального сепсиса и 10% случаев врожденной пневмонии определялось фоновое заболевание — врожденное иммунодефицитное состояние (на секции выявлялся не классифицируемый тип иммунодефицита). Во всех этих случаях летальный исход был непредотвратимым.

На основании тщательного анализа медицинских карт стационарных больных и протоколов комиссий по изучению летальных исходов было выявлено, что при сепсисе непредотвратимость летального исхода составляла 90,6%, при врожденной пневмонии (85%).

В 15% случаев (22 пациента) причиной летального исхода были перинатальные инфекционные заболевания, кодирующие по другим рубрикам (характеристика детей, умерших от перинатальных инфекций, представлена в табл. 2). Из них: перинатальные инфекции неуточненные (P39.9) — 9 пациентов; врожденная цитомегаловирусная инфекция (P35.1) — 8; перинатальные инфекции уточненные (P39.8) — 4; синдром врожденной краснухи (P35.0) — 1.

У пациентов с летальным исходом в результате перинатальной инфекции неуточненной (P39.9) клинический диагноз был выставлен на основании наличия TORCH-синдрома, который встречался у 8 детей. В одном случае у ребенка с массой тела при рождении 930 г данный синдром отсутствовал. При этом 7 пациентов были недоношенными, а 2 — доношенными.

Из 8 случаев летального исхода от врожденной цитомегаловирусной инфекции (P35.1) диагноз у 7 пациентов был верифицирован только при патологоанатомическом исследовании. При жизни в 3 случаях были получены отрицательные результаты лабораторной диагностики для исключения этой инфекции; у 2 детей на основании имеющейся симптоматики был ошибочно поставлен диагноз бактериального сепсиса; у 2 детей не проводилось лабораторное исследование. В этой группе пациентов 7 детей были недоношенными и 1 — доношенный.

В результате перинатальной инфекции уточненной (P39.8) умерло 4 ребенка. Этиология инфекционного процесса была следующей: врожденный микоплазмоз (3 пациента), врожденный токсоплазмоз (1 пациент). Следует отметить, что при жизни у всех пациентов отмечался TORCH-синдром, но этиологический диагноз был поставлен только на основании посмертного морфологического исследования.

У 1 ребенка с перинатальной инфекцией при жизни на основании анамнеза, специфических клинических проявлений был поставлен диагноз «синдром врожденной краснухи» (P35.0). Впоследствии этот клинический диагноз подтвердился при патологоанатомическом исследовании.

У всех пациентов, умерших от перинатальных инфекций (неуточненные и уточненные, врожденная цитомегаловирусная инфекция, синдром врожденной краснухи), на секции были выявлены множественные поражения систем органов (интерстициальная пневмония, гепатит, менингоэнцефалит и др.). На основании данных патоморфологического исследования и изучения медицинских карт стационарных больных, протоколов комиссий по изучению летальных исходов был сделан вывод, что летальный исход был непредотвратимый.

Таким образом, самой частой причиной летальных исходов детей в ОРИТ были перинатальные инфекционные заболевания (65% случаев).

В 35% случаев летальный исход произошел от перинатальных заболеваний неинфекционной природы: церебральная лейкомаляция (Р91.2) — 16 пациентов; БЛД (Р27.2) — 14; ВЧК нетравматические (Р52) — 7; СДР (Р22) — 6; некротизирующий энтероколит (Р77) — 4; асфиксия тяжелая (Р21) — 1; ВЧК травматическое (Р10) — 1; гемолитическая болезнь плода и новорожденного (Р55) — 1; аспирация мекония (Р24) — 1.

Характеристика детей, умерших в результате церебральной лейкомаляции и БЛД, представлена в табл. 3.

В результате ретроспективного анализа выявлено, что у 81% детей с церебральной лейкомаляцией и у 71% детей с БЛД отмечалась тяжелая сопутствующая патология, которая взаимно отягощала течение основного заболевания (табл. 3).

У детей, умерших в результате церебральной лейкомаляции, отмечалась в анамнезе внутриутробная хроническая гипоксия, низкая оценка по шкале Апгар при рождении (через 1 минуту 3,6 ± 2,3; через 5 минут 6,3 ± 2,3) и критические состояния в неонатальном периоде. Основные клинические неврологические синдромы при церебральной лейкомаляции были следующие: атрофическая водянка головного мозга (9 пациентов), коматозное состояние (7 детей).

У пациентов с БЛД длительность искусственной вентиляции легких составляла 54 ± 26 дней. На основании фенотипа БЛД было выявлено, что новая форма встречалась у 5 пациентов. При этом летальный исход у них произошел от комбинированного основного заболевания из 2 конкурирующих (БЛД и крайняя незрелость или БЛД и гипоксически-ишемическая энцефалопатия). У 9 пациентов отмечалась классическая форма БЛД. Летальный исход при этом был непосредственно связан с основным заболеванием (БЛД), и на секции определялся диффузный пневмосклероз. Следует отметить, что при БЛД в 100% случаев отмечалась постнеонатальная летальность, и у всех детей летальный исход был непредотвратимым.

В 7 случаях летальный исход был обусловлен ВЧК нетравматическими. Все пациенты с нетравматическим генезом ВЧК были недоношенными, срок гестации составлял 26 ± 2 недели, масса тела 868 ± 263 г, и летальный исход у них отмечен в неонатальном периоде. У 4 детей было диагностировано внутрижелудочковое кровоизлияние II степени (интравентрикулярное), у 3 детей внутрижелудочковое кровоизлияние III степени (интравентрикулярное + перивентрикулярное). На основании анализа медицинских карт и протоколов комиссий по изучению летальных исходов был сделан вывод, что в 5 случаях летальный исход был непредотвратимым, в 2 случаях — предотвратимым. В 1 случае причиной смерти ребенка было травматическое кровоизлияние. Родовая травма в данном случае была обусловлена аномалией родовой деятельности.

В 6 случаях причиной летального исхода у недоношенных был СДР, обусловленный первичным дефицитом сурфактанта. Все пациенты были недоношенными, гестационный возраст составлял 28 ± 3 недели, масса тела 1472 ± 747 г. Смерть у всех пациентов произошла в неонатальном периоде. В 2 случаях летальный исход был предотвратимым в силу возникновения у детей побочных проявлений интенсивной терапии.

У 4 пациентов летальный исход произошел от некротизирующего энтероколита. Все дети умерли в неонатальном периоде, из них 3 ребенка были недоношенные и 1 — доношенным. Среднее значение гестационного возраста было 32 ± 3 недели, масса тела 1474 ± 592 г. Характер поражения желудочно-кишечного тракта при некротизирующем энтероколите был следующим. У 2 пациентов летальный исход отмечен на ранних стадиях поражения пищеварительной системы, и его причиной был синдром полиорганной недостаточности. В 2 случаях смерть пациентов произошла в результате перфорации кишечника с развитием перитонита. В одном случае при некротизирующем энтероколите летальный исход был предотвратимым.

По одному случаю зарегистрирован летальный исход в результате тяжелой асфиксии, аспирации мекония и гемолитической болезни новорожденных. Во всех случаях летальный исход был предотвратимым. У 1 доношенного пациента причиной смерти была асфиксия тяжелой степени, у второго — аспирация мекония. В обоих случаях смерть предотвратимая (при проведении реанимационных мероприятий возникло смертельное побочное осложнение — синдромы утечки воздуха из легких). Причиной летального исхода у 1 доношенного пациента была гемолитическая болезнь новорожденного по резус-фактору, которая осложнилась билирубиновой энцефалопатией, что и явилось причиной смерти.

Выводы

1. Ведущей причиной летальных исходов в ОРИТ стационара для новорожденных были заболевания, возникшие в перинатальном периоде (78,5%). Подавляющее число среди умерших пациентов составили недоношенные дети (85,6%). При перинатальных заболеваниях неонатальная летальность была 62,4%, постнеонатальная — 37,6%. От предотвратимых причин умерло 13% пациентов. При определении статистических различий средних величин массы тела при рождении и гестационного возраста (t-критерий Стьюдента) сравниваемые величины оказались статистически не значимы (p > 0,05).
2. В 65% случаев причиной летальных исходов были перинатальные инфекционные заболевания, в 35% — неинфекционные заболевания. Среди инфекционных перинатальных заболеваний в 50% случаев летальный исход произошел от бактериального сепсиса и врожденной пневмонии, что представляется главным резервом для снижения детской смертности. При инфицировании новорожденных до родов или в родах в большинстве случаев выявлялись воспалительные изменения в плаценте. В 64% случаях бактериального сепсиса инфицирование пациента произошло после рождения.
3. Для совершенствования медицинской помощи и снижения летальности необходимо изменение системных факторов, в основе которых лежит улучшение состояние здоровья беременных женщин в плане инфекционных заболеваний. Кардинальное изменение этой ситуации находится за рамками полномочий врачей педиатров, и большое значение имеет улучшение жизненного уровня матерей. Для предупреждения инфекций, связанных с оказанием медицинской помощи детям, необходимо неукоснительное соблюдение санитарно-эпидемиологических требований, изложенных в СанПиН (2.1.3.2630–10).
4. С учетом превалирования бактериального сепсиса (36%) среди всех причин летальных исходов и имеющихся обновленных ключевых положений этого заболевания необходимо внедрение новых критериев сепсиса, разработанных Третьим международным консенсусом по определению сепсиса и септического шока. Использование этих критериев и внедрение шкалы pSOFA у детей позволит своевременно распознавать сепсис, проводить раннюю интенсивную терапию и снизить летальность.

1. Keeping promises, measuring result: Commission on information and accountability for women’s and children’s health — WHO, 2011.
2. Прометнов Д. В., Спиридонова Е. А., Румянцев С. А. и др. Причины смертности детского населения (обзор литературы) // Медицинский вестник Юга России. 2013; 2: 13–19.
3. Баранов А. А. Состояние здоровья детей в Российской Федерации // Педиатрия. 2012; 91 (3): 9–14.
4. Alkema L., You D. Child mortality estimation: a comparison of UN IGME and IHME estimates of levels and trends in under five mortality rates and deaths // PLOS Medicine. 2012; 9 (8): e 1001288.
5. Zobari M., Moslemi L., Abbasi E. et al. A study of frequency and causes of one month to 5-year-old child mortality and its affecting factors // International Journal Medicine. 2012; 1 (2): 33–36.
6. Ильин А. Г., Романова Т. А., Акиньшин В. И. и др. Анализ младенческой смертности в Белгородской области за 2005–2007 гг. // Вопросы современной педиатрии. 2008; 7 (3): 125.
7. Rajaratnam J. K., Marcus J. R., Flaxman A. D. et al. Neonatal, postneonatal, childhood and under-5 mortality for 187 countries, 1970–2010. A systematic analysis of progress towards Millennium Development Goal 4 // Lancet. 2008; 375.
8. Самсыгина Г. А. О предрасполагающих факторах и факторов риска развития неонатального сепсиса и о современных подходах его лечения // Педиатрия. 2012; 91 (3): 32–37.
9. Black R. E., Cousens S., Johnson H. L. et al. Child health epidemiology reference group of WHO and UNICEF. Global, regional and national causes of child mortality in 2008: A systematic analysis // Lancet. 2010; 375 (9730): 1969–1987.
10. Перепелица С. А. Этиологические и патогенетические факторы развития внутриутробных инфекций у новорожденных (обзор) // Общая реаниматология. 2018; 14 (3): 54–67.
11. Wynn J. L. Defining neonatal sepsis // Curr. Opin. Pediatr. 2016; 28 (2): 135–140.
12. Zaidi A. K., Ganatra H. A., Syed S. at al. Effect of cause managements of neonatal mortality due to sepsis and pneumonia // BMC Public Health. 2011; 11 (Supl 3).
13. Lawn J. E., Blencowe H., Oza S. et al. Every newborn: progress, priorities, and potential beyond survival // Lancet. 2014; 384 (9938): 189–205.
14. Тирская Ю. И., Белкова Т. Н., Рудакова Е. Б. и др. Врачебная тактика при внутриутробных инфекциях // Акушерство и гинекология. 2011; 8: 42–47.
15. Madan I., Romero R., Kusanovic J. P. et al. The frequency and clinical significance of intra-amniotic infection and/or inflammation in women with placenta previa and vaginal bleeding: an unexpected observation // J. Perinat. Med. 2010; 38 (3): 275–279.
16. Володин Н. Н. (ред.). Неонатология. Национальное руководство. М.: ГЭОТАР-Медиа, 2008. 749 с.
17. Bone R. C. Тoward an Epidemiology and Natural History of SIRS // JAMA. 1992; 268 (24): 3452–3455.
18. Bone R. С. Toward a theory regarding the pathogenesis of the systemic inflammatory response syndrome: what we do and do not know about cytokine regulation // Crit. Care Med. 1996; 24 (1): 163–172.
19. Angus D. C., van der Poll T. Severe sepsis and septic shock // N. Engl. J. Med. 2013; 369 (9): 840–851.
20. Руднов В. А., Кулабухов В. В. Сепсис-3: обновленные ключевые положения, потенциальные проблемы и дальнейшие практические шаги // Вестник анестезиологии и реаниматологии. 2016; 13 (4): 4–11.
21. Singer M., Deuschman C. S., Seymour C. W. et al. The Third International Consensus definitions for Sepsis and Septic Shock (Sepsis-3) // JAMA. 2016; 315 (8): 801–810.
22. Лекманов А. У., Миронов П. И., Руднов В. А. и др. Современные дефиниции и принципы терапии сепсиса у детей // Вестник анестезиологии и реаниматологии. 2018; 15 (4): 61–69.
23. Matics T. J., Sanchez-Pinto L. N. Adaptation and validation of a pediatrics sequential organ failure assessment score and evaluation of the Sepsis-3 definitions in critically ill children // JAMA Pediatr. 2017; 171 (10): pp.e172352.
24. Кирилочев О. К., Кибирова А. И., Каширская Е. И. Современное состояние проблемы цитомегаловирусной инфекции у новорожденных // Астраханский медицинский журнал. 2015; 10 (2): 6–17.
25. Khwaja O., Volpe J. J. Pathogenesis of cerebral white matter injury of prematurity // Arch. Dis. Child Fetal. Neonatal. Ed. 2008; 93 (2): 153–161.
26. Kubota Т., Okumura A., Hayakawa F. et al. Relation between the data of cyst formation observable on ultrasonography and the timing of injury determined by serial electroencephalography in preterm infants with periventricular leucomalacia // Brain and Development. 2001; 23 (6): 390–394.
27. Kohelet D., Shochat R., Luskya A. et al. Risk factors for seizures in very low birthweight infants with periventricular leukomalacia // Journal of child neurology. 2006. 21 (11): 965–970.
28. Овсянников Д. Ю. Система оказания медицинской помощи детям, страдающим бронхолегочной дисплазией. Руководство для практикующих врачей / Под ред. проф. Л. Г. Кузьменко. М.: МДВ, 2010. 152 с.
29. Volpe J. J. Neurology of the newborn. Philadelphia: WB. Sounders, 2008. 1094 p.
30. Neu I., Walker W. A. Necrotizing enterocolitis // N. Engl. J. Med. 2011; 364 (3): 255–264.

* ФГБОУ ВО АсГМУ МЗ РФ, Астрахань
** ГБУЗ АО ОДКБ им. Н. Н. Силищевой, Астрахань

¹ Контактная информация: kirilochevoleg@gmail.com

DOI: 10.26295/OS.2019.51.48.010

Перинатальные заболевания как ведущая причина летальных исходов у детей/ О. К. Кирилочев, И. З. Китиашвили, З. Г. Тарасова
Для цитирования: Лечащий врач № 9/2019; Номера страниц в выпуске: 46-51
Теги: врожденные инфекции, летальный исход, внутриутробная гипоксия